Руны огненных птиц - Анна Ёрм
– А это кто с тобой? – Вёлунд наконец заметил и Ситрика. Холь хотел ответить, но конунг-кузнец его опередил: – Назовись, юноша.
– Ситрик. – Он прокашлялся: голос его украло волнение. – Сын Снорри Дублинского.
– Неужели тот самый Ситрик? – Вёлунд улыбнулся. – Ситрик, который убил конунга-волка?
– Тот самый, – подтвердил Холь, заглядывая в круглые от страха и изумления глаза парня.
– Я слышал о тебе от хульдр, Убийца волка. Знал бы ты, как они благодарны тебе за освобождение земель от желтоголового оборотня. Тебе стоит спросить за это у Лесного ярла. Он перед тобой в долгу.
– Прости, конунг, что перебиваю, – вмешался Горм. – Орм не хотел впускать его в чертоги, потому что на нём метка Смерти. Он её слуга.
Вёлунд внимательно, с прищуром посмотрел на Ситрика. В его карих глазах тлели угли. Парень не знал, куда себя деть от этого взгляда. Хотелось бежать. Хотелось скрыться.
– Он не враг нам, Горм, – наконец произнёс конунг-кузнец и после обратился уже к Ситрику. – Тебе нечего бояться. Этот мир не место для неё, как и говорил Орм, но также это значит, что она не сможет попасть сюда.
– А если она придёт за мной нарочно? – осмелев, спросил Ситрик.
– То мы не откроем ей дверь, – сказал Вёлунд и улыбнулся в бороду. – Я рад встречать таких гостей. Идите за мной в Высокий дом. Там вас накормят. Слугам велю растопить баню. А после ложитесь-ка сразу спать. В вашем мире сейчас ночь, а здесь же так высоко, что лучи солнца почти всегда освещают землю. Не поймёшь сразу, коли нет привычки, пора ли ложиться или ещё время для труда.
Вёлунд указал рукой в сторону Высокого дома, пропуская гостей вперёд, а сам пошёл следом. У порога Ситрик нагнал Холя и, поймав того за рукав, спросил вполголоса:
– Ты что, в самом деле побратим Вёлунду?
– Знаешь, я бы сказал так: что ты самый заурядный из всех моих друзей, – крякнул Холь. – Замечу это без всякого хвастовства.
– Скромности тебе не занимать, – хмыкнул Ситрик.
Вместе они нырнули в дверной проём. Пусть и был дом высок и чудесен, но проём был привычно низкий, как в обычном человеческом жилище.
– Холь, получается, что Белая Грива – это ты? – В голове Ситрика было столько вопросов, что они сами посыпались изо рта, хотя прежде в такой торжественной и непривычной обстановке он предпочёл бы помалкивать.
– Получается, это я.
Ситрик ахнул.
– А почему тогда всё это время мы шли пешком, а не я ехал на тебе верхом?
– А потому что кто-то проявляет невиданную прежде наглость, раз решил, что его задница достойна елозить по моей спине.
Ситрик смутился
– Ладно. – Он отмахнулся. – Зря я спросил.
В гостях у альвов было хорошо. После бани Ситрик вдоволь отоспался на мягкой кровати, проснулся поздно, а потом наелся вкуснейшей пищи. Только он поел, как его снова потянуло в сон, и спал он, несмотря на свет, который, кажется, исходил от каждого деревца и от каждой травинки, крепко. Так, что чуть не проспал празднование первого дня зимы. Разбудил его Холь, позвал вниз, и Ситрик, продирая глаза, спустился по лестнице следом за ним – комнату им отдали под самой крышей, и спуск занимал изрядное количество времени.
Холь был взбудоражен. Каждый его шаг был смел и лёгок, и новый лёгкий плащ, на котором серебряными нитками были вышиты очертания крыльев, развевался от его возбуждённой походки. Он сиял, подобно альвам. Ситрик же зевал и пытался продрать глаза.
– Красивый у тебя плащ, – произнёс он, подавляя очередной зевок.
– Буду в нём проводить на пиру обряд – очищение скота огнём. Скоро уж он начнётся, а ты всё спишь. – Холь осмотрел Ситрика с головы до ног. – Может, попросить у слуг и для тебя праздничную одежду? А эту отдать на стирку и починку.
Только Холь это произнёс, как тут же убежал за прислугой, да взвился за его спиной расшитый плащ. Одежду он и впрямь раздобыл быстро. Тонкая шерстяная рубаха, что он принёс, была белее снега, а ворот её, расшитый золотой виноградной лозой да украшенный серебряной тесьмой, застёгивался причудливой пуговкой.
– Вот теперь ты такой же красивый, как я. Идём! Больше не стоит задерживаться. Нас и так все ждут.
Ночь была сумеречной, но яркой. Как Горм и обещал, солнце этой ночью полностью скрылось за деревьями, и дом ветров ненадолго окрасился густой молочной синевой. Горели костры, стреляя искрами в золотистую от огня листву, тлели масляные фонарики, коими были заставлены столы. Звенела музыка, и казалось, что лишь она одна помнит о том, что сейчас зима. Флейты выли метелью, чистотой снега и ясностью неба играли лиры, а сами музыканты были точно ледяные изваяния – так прямы были их застывшие спины. Пальцы бегали по струнам, отыскивая и повторяя звук морозной капели.
– Музыкантам надо бы дать мёду, иначе они так и будут уныло играть, – заметил Холь, отыскивая место за столом.
Вскоре к ним подошла служанка, похожая на солнечного котика на тонких ножках, и, усадив Ситрика на ближайшее свободное место, отвела Холя к другому столу. Парень уселся и вскоре отыскал друга взглядом – Холю досталось место по правую руку от Вёлунда.
За одним столом сидели вместе и мужчины, и женщины, а потому, удобно устроившись, Ситрик обнаружил, что по обе стороны от него оказались юные девушки в венках из дубовых листьев. Они посматривали на него, не тая улыбок, и Ситрик поспешил отпить мёд из своей чаши, скрывая смущение. Тут же взгляд его упал на богатые яства, что оказались у него под носом. Живот предательски заурчал, и Ситрик набросился на еду.
Вскоре, когда миска и кружка опустели, парня снова разморило от усталости. Девушки, сидевшие рядышком, продолжали заботливо подкладывать ему еду да подливать в кружку мёд. Ситрик, боясь обидеть их, всё ел и пил, не зная, сколько в него ещё поместится. Чувствуя, что скоро опьянеет, Ситрик украдкой наловчился переливать мёд в кружку своего соседа напротив. Альв того не замечал и опрокидывал кружку за кружкой, запивая оленину. Ситрик, сохраняя трезвый рассудок, привычно молчал, и девушки наконец утратили к нему интерес. Парень облегчённо выдохнул и завязал разговор со своим соседом, который, несмотря на то что пил за двоих, был трезв и бодр. Альва звали Рунвид.
– Дивная нынче оленина, – нахваливал Рунвид, а ел он, пожалуй, трижды за двоих. – Ты только попробуй, малец! Собственные пальцы откусишь, коли в соку измажешь!
– Спасибо, Рунвид. – Сытый Ситрик покорно принимал яства,
