Костоправ. Книга 1 - Максим Небокрад
— Нет времени, господин Ганнер, — бросил я, не удостоив его и взглядом.
— Взять хотя бы вашу матушку… — продолжил он. — Насколько помню, её замужество было продиктовано отнюдь не зовом сердца, а, скорее, зовом кошелька.
— Эйдан, остановись, — прошипела Тама, когда я резко развернулся.
Едва он открыл рот, чтобы произнести ещё какую-то пакость, как я отчеканил:
— Вы жалкий павлин, щеголяющий мнимым благородством. Вам подобает грязь свинарника, а не мраморные полы дворца!
— Дуэль чести! — воскликнул Ганнер. — Здесь и сейчас!
Это было сказано настолько громко, что его, казалось, услышали все. В зале затихла музыка и поднялся шум голосов:
— Дуэль⁈
— Кто это сказал?
— Дуэль чести?
— Благородные собравшиеся, прошу тишины! — прогремел голос церемониймейстера. — Кто просил Дуэль чести?
— Я, господин.
Все лица обратились Ганнеру. Он склонился в поклоне перед королём, восседающим на троне, и провозгласил:
— Прошу Дуэли чести с Эйданом Кастволком, мой король. На мечах, как и полагается.
— Что ты наделал, Эйдан? — промолвила Тама. — Ты хоть понимаешь, во что вляпался?
Один из мужчин, сидящий подле Фридолина, вдруг поднялся на ноги и направился прямиком к нам. Даже не видя родовую метку, я догадался, кто это.
«Рогнер Бьерд собственной персоной… Кому же ещё быть в королевской свите».
— Прошу тишины, благородные собравшиеся! — вновь воззвал церемониймейстер, пытаясь унять поднявшийся гомон. — Тишины!
Эльфы и люди расступались, освобождая Рогнеру путь. Когда он оказался рядом, Ганнер шагнул навстречу:
— Отец…
Рогнер даже не глянул в его сторону и обратился ко мне:
— Господин, вы оскорбили моего сына?
Его голос был властным и холодным, под стать внешности.
— Ваш сын оскорбил мою мать, господин Рогнер, — ответил я. — Там, где я вырос, этого достаточно, чтобы убить.
Он повернулся к Ганнеру, и тот промолвил:
— Я всего лишь упомянул о… финансовых затруднениях его семьи. Возможно, господин Эйдан неправильно истолковал мои слова.
«Играет на публику, — подумал я, прекрасно понимая, что случится дальше. — Значит, так тому и быть».
— Это правда, господин Эйдан? — вопросил Рогнер. — Вы оскорбили моего сына из-за недопонимания?
— «Недопонимания», — медленно повторил я. — Я ответил грубостью на грубость.
— Вы не отрицаете, что оскорбили моего сына?
— Не отрицаю.
— Вы ещё можете извиниться.
— Только после него.
— Мне не за что извиняться, — сказал Ганнер. — И я требую поединка на мечах!
— Юноша в своём праве! — вдруг громко сказал Фридолин. Он улыбался, будто нашёл новую причину для веселья. — Таков обычай.
— Истинно так, мой король, — склонил голову Рогнер. — Таков обычай.
— Благородные собравшиеся, — пронёсся над головами голос церемониймейстера. — Освободите место для Дуэли чести!
Тама беспомощно посмотрела на меня, и я успокоил её уверенным кивком. Дворяне оживлённо заговорили, уже не таясь. Я сбросил дублет прямо на пол, чтобы не стеснять движений, и закатал рукава рубахи.
— Господа, — обратился я ко всем. — Не найдётся ли у кого меча для меня?
По залу прокатились смешки. Фридолин тут же приказал:
— Стража, дайте ему оружие!
— Не стоит, мой король! — сказал кто-то за спиной.
Я обернулся и увидел мужчину, которому явно перевалило за пять десятков. Он приблизился и извлёк из ножен меч.
«Розы на гербе, — подумал я, увидев родовую метку на его руке. — Должно быть, это…»
— Кьювен Думлосбен, — представился он. — Прошу.
— Благодарю, господин Кьювен, — произнёс я, принимая меч. — Вы меня здорово выручили.
— Рад помочь сыну старого друга, — сказал он и удалился.
«Друга?» — на миг задумался я.
Если меня не подводила память, Думлосбены жили в другой части королевства — на западе. Интересно, когда папа успел с ним подружиться?
Я посмотрел на меч и удостоверился в его качестве. Он был исписан магическими письменами — скорее всего, это делало сталь более крепкой и лёгкой. Недешёвое удовольствие.
— Благородные собравшиеся, сейчас вы станете свидетелями Дуэли чести между двумя господами. — Церемониймейстер сделал эффектную паузу, обводя взглядом притихших зрителей, а затем продолжил, чеканя каждое слово: — Правила сего поединка гласят: бой будет длиться до потери сознания одним из дуэлянтов, до признания им своего поражения или до смертельного исхода. Господин Ганнер, господин Эйдан, примите Узы доблести!
Ко мне и к Ганнеру вышли слуги.
— Господин, руку, пожалуйста, — обратился один из них.
Я протянул левую руку, и на моём запястье защёлкнулся тоненький браслет. Он плотно прилегал к коже, но не сдавливал и не мешал движениям.
— Если кто-то из дуэлянтов использует магию или если кто-то из магов посмеет вмешаться в их бой, Узы доблести известят об этом всех присутствующих! Господин Ганнер, господин Эйдан, займите свои позиции!
Я встал напротив Ганнера и неслышно выдохнул. Хорошо было бы размяться, да уже поздно. Ганнер улыбался. На его лице не было ни страха, ни напряжения. Неожиданно мне пришла очевидная мысль: он сдал экзамен в гильдии, раз пришёл сюда с мечом.
«Как бы не подохнуть здесь, — вдруг подумалось мне. — Вот и сходил на бал».
Извиняться, впрочем, я всё равно не собирался. Уж точно не перед Ганнером. В конце концов, меня обучал сам Емрис Вонгхар — лучший мечник Волноломных земель.
— Пусть бог Рондар дарует вам отвагу! — раздался голос церемониймейстера. — Начинайте!
Ганнер атаковал первым, сделав молниеносный выпад. Я едва успел отклониться, почувствовав, как лезвие меча со свистом рассекло воздух в опасной близости от моего лица. Не дав мне опомниться, Ганнер обрушил серию стремительных ударов. Я парировал, уходил в сторону, больше защищаясь и оценивая. Его техника была безупречной: каждое движение — выверенное и экономное, каждый удар — точный и сокрушительный.
Мы кружили по импровизированной арене, и звон стали эхом отдавался под сводами зала. Спустя несколько десятков ударов я вдруг осознал, что ничуть не уступаю ему в скорости. В этот самый миг мой разум обрёл кристальную ясность. Я видел каждое движение Ганнера, предугадывал каждый его выпад.
Секунда, и я перехватил инициативу. Теперь я атаковал, обрушивая на него град ударов. Ганнер отступал под моим напором, едва успевая отражать выпады. Я чувствовал его растущее замешательство и страх.
Ганнер попытался контратаковать, используя сложную связку ударов, но я с лёгкостью
