Благословение небожителей. Том 2 - Мосян Тунсю
Ни Му Цин, ни Фэн Синь не могли похвастаться особой удачей; хорошо ещё, что их занесло к чудовищам, которые не представляли для них серьёзной угрозы. Се Лянь тихо молился про себя, чтобы они поскорее сдались и прекратили погоню. А ещё порадовался, что сам в прошлый раз, бросив кубики у себя во дворце, вызвал не крокодилов, а Хуа Чэна. Он спросил:
– Перед твоим появлением я как раз кинул кости. Выходит, если выпадет двойка, можно попасть к тебе?
Едва договорив, он уже почувствовал, что вопрос звучит странно: будто он прямо признаётся, что хотел увидеть Саньлана. Но тот просто ответил:
– Нет.
Се Ляню стало совсем неловко, и он почесал щёку:
– А, вот оно как… Значит, я ошибся.
Хуа Чэн остановился перед ним и произнёс:
– Если захочешь встречи со мной, мы увидимся, сколько бы ты ни выкинул.
У принца ком подступил к горлу, он вдруг забыл всё, что хотел сказать. Смысл фразы ещё не дошёл до него полностью, когда он услышал в сети духовного общения третий голос:
– Давайте я.
Сразу после этого небо перечеркнула ослепительная белая молния. С таким грохотом, точно раскололась на части каменная глыба, что-то упало посреди горного ущелья, перегородив Хуа Чэну с Се Лянем путь.
Когда белое сияние наконец поблёкло, стало видно, что это меч с длинным и узким лезвием. Он наискось вошёл в землю и завибрировал. Казалось, клинок сделан из чёрного нефрита – тёмный и гладкий, как зеркало. Подойдя ближе, можно было рассмотреть в нём своё отражение. Лишь самый центр меча украшала тонкая серебряная полоса. У него было имя – Фансинь. После смерти советника его оружие, которое по традиции следовало похоронить с владельцем, осталось у принца Юнъаня.
Следом на землю опустился и он сам.
– Это ваш меч.
Похоже, после провала других генералов Лан Цяньцю удалось выбросить нужное число. Сложно сказать, что стало причиной – его удача или невезение Се Ляня. Хотя оба были наследными принцами, его высочеству Тайхуа фортуна всегда благоволила больше.
Хуа Чэн заложил руки за спину, но не успел двинуться с места, как Се Лянь жестом остановил его и тихо сказал:
– Давай я.
– Сразимся в поединке! – воскликнул Лан Цяньцю. – Плевать, каков будет итог! Убьёте меня – пусть, но других вариантов я не приемлю. Я не позволю сослать вас на землю.
– А вы не отступитесь… – Се Лянь кивнул. – Что ж, так тому и быть.
Он подошёл к мечу, схватился за рукоять и вытащил его из груды камней, тихо пробормотав:
– Вы сами напросились.
Спустя несколько сотен лет меч вернулся к нему. Клинок загудел в руках Се Ляня. У стоявшего неподалёку Хуа Чэна заблестели глаза.
Се Лянь направил меч вниз, взмахнул им и холодно сказал:
– Каким бы ни был исход этого боя, потом не жалейте.
– Ни за что! – горячо заверил его Лан Цяньцю.
Юноша готов был взорваться от ярости. Он обеими руками схватился за рукоять своего тяжёлого меча, сосредоточившись так, что даже задержал дыхание, и взглядом буквально впился в острое лезвие Фансиня: боялся пропустить малейшее движение противника.
Се Лянь стрелой кинулся вперёд. Лан Цяньцю напрягся, как сжатая пружина, рванул навстречу, но ощутил, что ноги будто окаменели, и с размаху упал оземь. Опустив взгляд, он обнаружил, что связан! Белая лента змеёй обвила его тело и стиснула в стальных объятиях.
С детства Фан Синь обучал Лан Цяньцю искусству фехтования, и принц восхищался мастерством наставника. Едва Се Лянь взялся за меч, всё внимание его противника сосредоточилось на оружии, он не заметил, как Жое скользнула ему за спину и приготовилась к атаке. Какой позор!
Поняв, что план удался, Се Лянь выдохнул с облегчением, и выражение его лица смягчилось. Он отбросил меч и вздохнул полной грудью со словами:
– Уф, обошлось.
Лан Цяньцю отчаянно корчился, пытаясь избавиться от пут, но проклятая лента только сжимала его всё сильнее. Он взревел:
– Советник, вы что творите?! А ну, отпустите меня, я хочу сразиться с вами насмерть!
Се Лянь вытер со лба пот и ответил:
– Мы только что сразились. Я вас пленил. Вы проиграли.
– Да разве это считается? – опешил Лан Цяньцю. – Я вызвал вас на поединок на мечах! Меч – оружие, достойное мужчины, а вы исподтишка наслали на меня волшебную ленту! Какая низость!
Юноша искренне считал, что воину пристало держать в руках лишь клинок. Может, он не имел в виду ничего такого, но махом оскорбил не только противника, усомнившись в его мужественности, но и всех небожителей, кто использовал в сражении артефакты. Впрочем, Се Ляня таким было не задеть: он уже и в женскую одежду наряжался, и о мужском бессилии во всеуслышание объявлял. Подумаешь, опять гадости говорят. Он опустился на корточки рядом с Лан Цяньцю и сказал:
– Сами виноваты – заранее не подумали. Разве мы договаривались, что можно использовать только мечи? Кому теперь жаловаться будете? Можете назвать это низостью, а можете – военной хитростью, но в бою с другим противником вы бы уже были мертвы.
Хуа Чэн стоял неподалёку от них и беззвучно посмеивался. Лан Цяньцю от изумления потерял дар речи. Когда Се Лянь служил советником в Юнъане, он воспитывал принца в духе высоких идеалов – благородным и бесстрашным, – а в бою призывал выкладываться на полную. Его высочество и представить не мог, что однажды услышит от наставника нечто подобное. Заикаясь, он только и выдавил:
– Советник, вы очень изменились.
– Я всегда таким был, просто ты не знал меня с этой стороны. Помню, когда-то давно я говорил тебе: «Не ставь меня на пьедестал, не окружай ореолом святости, ведь я вовсе не тот, кем ты меня воображаешь. Иначе разочаруешься». – Сказав это, Се Лянь поднялся на ноги и добавил: – Хорошенько обдумай случившееся, чтобы в следующий раз не попасться в ловушку.
Глава 49
Резные кости лишь об одном хранят воспоминания
Часть вторая
Увидев, что Се Лянь собирается уходить, Лан Цяньцю воскликнул:
– Постойте!
Тот послушно встал. Лан Цяньцю процедил сквозь зубы:
– Вы… вы должны объяснить.
– Что объяснить?
– Разве моя семья плохо отнеслась к людям с вашей родины? – дрожащим голосом спросил юноша.
По правде сказать, хорошо.
После падения Сяньлэ некоторые люди продолжали беречь память о своих корнях. Государство уже сменило название, воцарилась новая династия, а они продолжали называть себя гражданами Сяньлэ. Из-за этого между ними и другими жителями страны часто вспыхивали стычки.
Тех, кто оказывал сопротивление, новые правители Юнъаня безжалостно истребляли, но мятежники не сдавались: объединялись в союзы и организовывали покушения на представителей знати, несколько раз вполне успешно, так что вражда становилась всё более отчаянной. Когда на трон взошли отец и матушка Лан Цяньцю, положение в корне изменилось, и в лучшую сторону. Они хотели примирить свой народ. Родители учили принца чтить традиции, забыв о
