Память душ - Дженн Лайонс
– Но для меня время течет нормально, – сказал я.
– В самом деле. Так что это, должно быть, Вол-Карот находится в замедленном времени. На самом деле, интересно… – Турвишар моргнул.
– Что? – спросил Тераэт. – Мне не нравится твое выражение лица.
– Я задумался, не ошиблись ли боги, – сказал Турвишар. – Хоред сказал, что Вол-Карот проснулся, но все еще находится в тюрьме. Но что, если заключение – не что иное, как замедленное темпоральное состояние?
– О Вуали! – уставился на него Тераэт. – Теперь мне точно будут сниться кошмары!
– Ты сам спросил, – вздохнул Турвишар.
– Мне бы очень хотелось сказать, что ты ошибаешься, но я не могу.
– Я часто это слышу.
– Это эхо, – настаивал я. – Ментальная проекция. На самом деле его там не было.
– Его вообще не должно было там быть, Кирин. Восемь сказали нам, что кристалл разрушен, он проснулся, но все еще был заключен в тюрьму. Не думаю, что это правда.
Я сглотнул комок, застрявший в горле:
– Ты думаешь, он освободился?
– Не совсем. Но что, если «тюрьма» – это не то, что мы думали? Что, если ворары поймали Вол-Карота в ловушку, заморозив его во времени? Технически он не находился в ловушке, просто время двигалось для него так медленно, что секунды становились вечностью. Когда кристалл разбит, время для него движется быстрее. Ведь он может в течение нескольких месяцев сделать один шаг. Вот почему он до сих пор не впал в ярость и даже не покинул Пустошь. Это многое объясняет[61]. – С каждым словом Турвишар выглядел все взволнованней.
– Турвишар. – Я тупо посмотрел на него. – Рядом со мной он двигался быстрее.
Турвишар начал было что-то говорить, но потом замолчал.
– Да, так оно и есть. Хорошо, что мы ушли.
Джанель бросила сумки и бурдюки на землю.
– Вот, – сказала она. – По одному на каждого из нас. Таким образом, если мы будем разделены, то, по крайней мере, не умрем сразу от голода или жажды. – Она скорчила гримасу. – Хотя, честно говоря, еда моргаджей явно не для слабонервных. Уж поверьте мне, сперва нам захочется съесть мясо вьючных животных. Кроме того, у нас явная нехватка одеял, так что будем надеяться, что здесь будет тепло.
Тераэт повернулся к ней:
– Мы можем поговорить о том, что там произошло?
Она помолчала.
– О чем именно? Существует много вариантов.
Я ущипнул себя за переносицу, взмолившись про себя, чтобы Тераэт не сказал того, что, как я думал, он собирался.
– Ты бежишь сломя голову на этого проклятого дракона, не сказав нам ни слова, – начал Тераэт. – А что, по-твоему, должно произойти?
Он сказал.
Джанель склонила голову набок и уставилась на него:
– А, понятно. Так ты имеешь в виду то, что я побежала вперед, зная, что единственный способ заставить моргаджей поделиться с нами едой и водой – это если я, единственная «женщина», произведу на них впечатление своей храбростью. Приятно это осознавать. – Ее голос был обманчиво мягким. – Ты ведь понимаешь, почему моргаджи всегда убивают наших женщин? Они думают, что нападают на наших лидеров.
Обычно Джанель не использовала для обозначения себя слово «женщина». Культура ее народа была такова, что она не была женщиной, даже если признавала, что биологически относится к женскому полу. Это всегда приводило к некоторым интересным семантическим дискуссиям.
– Спасибо, я знаю, как устроена физиология ворамеров, – отрезал Тераэт.
– Так в чем проблема?
Я вздохнул. Тераэт не делал секрета из своего романтического интереса к Джанель. Но ему, похоже, было трудно смириться с мыслью, что Джанель не нуждается в том, чтобы ее возводили на пьедестал и защищали. Честно говоря, меня это дико смешило: при других обстоятельствах Тераэт бы признал, что именно такой типаж, не требующий никаких пьедесталов, ему и нравился.
Конечно, она была и в моем вкусе. Так что все это было весьма неловко.
Короче, Тераэту надо было от этого отказаться. Но он не собирался этого делать.
– Ты подвергла нас всех опасности, – настаивал Тераэт.
– Я подвергла нас всех опасности? – Джанель указала на туннель. – Ты там точно присутствовал? Или, может, Вол-Карот явился, чтобы выпить винца и дружески с нами поболтать? Я подвергла нас всех опасности? Скажи это еще раз.
Глаза Тераэта сузились:
– Хватит показывать, кто здесь главный!
– О, так вот что тебя задело! – Джанель подхватила свой бурдюк с водой и ранец. – Не то, что я выскочила вперед, а то, что я заявила на тебя идорру.
Тераэт нахмурился:
– Я даже не знаю, что означает это слово.
– О, это джоратская идиома… – начал было Турвишар, но тут же замолчал, заметив, как я резко черканул пальцем поперек горла. – Но сейчас это не важно[62], – уже другим тоном закончил он.
– Ты должна была посоветоваться с нами, – настаивал Тераэт. – Я привык к тому, что он убегает без предупреждения… – Он указал на меня.
– Эй! – возмутился я. – Обычно я предупреждаю![63]
– …но я не могу нянчиться с вами обоими, – продолжил Тераэт, обмениваясь с Джанель гневными взглядами.
Она была почти на фут ниже его, но все равно занимала все пространство. Я вдруг вспомнил ее отца, верховного генерала Корана Миллигреста. В основном потому, что у нее был его характер.
Неужели в этот момент в комнате стало теплее? Мне вдруг так показалось.
– Нянчиться? Кто тебе сказал, что со мной надо нянчиться? Кто тебе это поручил? – Джанель щелкнула пальцами по груди Тераэта. – Слушай внимательно, потому что я объясняю только один раз: чтобы поступить правильно, мне не нужно твое разрешение. – Она улыбнулась, хотя и не очень дружелюбно. – И раз уж я об этом задумалась: мне ни на что не нужно твое разрешение. – Она перекинула бурдюк с водой через плечо. – Отдых окончен. Мы должны двигаться, – и, не дожидаясь нас, она пошла по туннелю.
Я в этот спор вмешиваться не собирался, тем более она была права насчет того, что мы должны двигаться дальше, так что я взял свои припасы и последовал за ней. После недолгого колебания Тераэт и Турвишар последовали моему примеру.
Тераэт догнал меня и вздохнул:
– Она определенно начинает вспоминать нашу прошлую совместную жизнь[64].
11. Совсем не любовная
