Безымянный. Созидающий башню: книга III - Елена Райдос
За его спиной тихо щёлкнул взводимый затвор, и Вард обречённо закрыл глаза. Несколько секунд он напряжённо ожидал смерти, но выстрела так и не последовало, впрочем, и откровений тоже. Бессмертный по-прежнему хранил молчание. Наконец Варда достала эта игра на нервах, сейчас он как никогда был согласен с утверждением о том, что ожидание смерти хуже самой смерти.
— Как знаешь, — мрачно процедил приговорённый и решительно поднялся на ноги, готовый либо словить пулю, либо самому прикончить палача.
Как только он обернулся, причина молчания бессмертного сразу сделалась понятной. Тот сидел в десяти шагах, облокотившись спиной на обгоревший ствол дерева, рука с зажатым пистолетом безвольно лежала на земле, а голова низко склонилась на грудь. В распахнутый ворот куртки было видно, что вся его сорочка сделалась алой от крови.
— Тоже мне, мститель, — презрительно буркнул Вард, — лучше бы подумал о том, как самому не отрубиться.
Он не спеша подошёл к раненому, забрал его оружие и принялся осматривать бесчувственную тушку на предмет травм. Пулевая рана в грудь нашлась быстро и вызвала у Варда только один вопрос: каким образом этот парень добрые четверть часа умудрялся толкать свои обвинительные речи. Пуля пробила ему сердце и по-хорошему должна была убить мгновенно. Разумеется, до Варда доходили слухи о способностях бессмертных к ускоренной регенерации, но чтобы устраивать самосуд с пулей в сердце — это уже было далеко за гранью человеческой природы. Пока самопальный доктор недоумевал по поводу необъяснимой живучести своего пациента, тот открыл глаза. Его взгляд Варду сразу не понравился, бессмертный словно смотрел не на него, а куда-то внутрь себя, как смотрят слепые.
— Эй, парень, не вздумай мне тут окочуриться, — Вард приподнял голову раненого и слегка похлопал его по щекам, пытаясь вывести из шокового состояния. Это помогло, взгляд сделался более осмысленным, и упёрся Варду прямо в переносицу.
— Останови эту бойню, — а вот его голос прозвучал как-то странно, словно раненый смертельно устал от разговора и пытался отделаться от навязчивого собеседника. Его глаза снова закрылись, и тонкая струйка крови заскользила из уголка рта по подбородку.
Ошарашенный столь неожиданной развязкой Вард несколько секунд сидел в ступоре и только потом очухался и сподобился проверить пульс бесчувственного тела. Как и ожидалось, сердце бессмертного не билось, что, впрочем, не заставило доктора покорно сложить лапки и сдаться.
— Ну нет, так просто ты от меня не скроешься, — Вард с остервенением принялся реанимировать своего непутёвого палача, — ты мне всё расскажешь.
Увы, все его старания оказались тщетны, сердце парня остановилось окончательно. Прекратив своё бессмысленное занятие, Вард застыл над трупом воплощением тщеты человеческих усилий. И в этот момент ему в голову пришла замечательная идея: а что если довериться рефлексам своего тела, терять ведь всё равно нечего. Он уселся поудобнее и с помощью уже ставших привычными дыхательных упражнений погрузился в неглубокий транс.
Вард не пытался что-то делать осознанно, но при этом мог легко отслеживать свои действия. Его правая рука поднялась как бы сама собой, и ладонь плотно зажала рану на груди бессмертного. Почти сразу его кисть сделалась горячей и едва заметно запульсировала, а ещё через несколько секунд Вард уловил первый удар сердца под своей ладонью. Вскоре сердцебиение сделалось ровным, и раненый с усилием втянул воздух в лёгкие, всё ещё пребывая в отключке.
— Зачем ты тратишь свои силы на эту тварь? — женский голос, в котором отчётливо прозвучало презрение как к доктору, так и к его пациенту, вырвал самопального реаниматора из транса.
То, что голос шёл от того места, где он оставил спасённую из огня женщину, было вполне ожидаемо, странным было другое — этот голос принадлежал Нарьяне. Вард резко обернулся, и его взгляд сразу упёрся в чёрные пронзительные глаза ведьмы. Только теперь эти глаза принадлежали не скрюченной тощей тётке, а той самой пленнице, которую Вард так самоотверженно спасал сначала от огня, а потом от отравления дымом. Женщина тряхнула волосами, и на землю, словно снежинки, полетели хлопья пепла.
Глава 7
Громкий хлопок расколол блаженную темноту на тысячу осколков. Эти осколки, подобно рою злых ос, с противным визгом разлетелись во все стороны, и правую щёку Мартина обожгло резкой болью. Похоже, один из осколков саданул его по лицу. Это было, конечно, досадно, но никак не могло послужить достаточно весомым поводом к тому, чтобы покинуть уютное убежище небытия и вернуться в жестокий мир, полный боли и разочарований. Да, бессмертный был несомненно прав, в этом мире для Мартина не имелось подходящего места, смерть была единственным разумным выходом. Яркий свет резанул по его закрытым векам, и прямо в голове юного мизантропа прозвучал легко узнаваемый голос.
— Хватит изображать из себя дохлятину, — в голосе Джарета совсем не слышалось угрозы, скорее, раздражение, — открывай глаза, парень, иначе придётся тебе ещё разок вмазать.
Практически на автомате Мартин отметил отсутствие признаков использования психотехник, но всё-таки от греха подальше счёл за лучшее подчиниться, поскольку перспектива снова испытать боль от весомой пощёчины его совсем не вдохновляла. Он резво поднял веки и тут же упёрся взглядом в насмешливые глаза своего наставника.
— Экзамен ты завалил, — провокатор удовлетворённо кивнул, — бессмертный тебя уделал, как бог черепаху. Полагаю, урок был достаточно наглядным.
Жертва недавнего ментального нападения недовольно поморщился и попытался подняться, однако быстро понял, что торопиться с возвращением в мир живых не стоит. Голова Мартина буквально взорвалась болью, а к горлу подступила тошнота. Джарет подхватил его падающее тело и усадил около лачуги бессмертного, прислонив к стенке.
— На, глотни, — он протянул облажавшемуся магу фляжку с чем-то явно алкогольным, — один глоток, не больше, не то Магистр мне голову отвернёт за спаивание малолетних.
Мартин благодарно кивнул и сделал малюсенький глоточек, но и этого оказалось достаточно, крепкое пойло жидким огнём прокатилось по его пищеводу и заставило закашляться. И всё же лекарство подействовало, голова перестала кружиться, а желудок прекратил попытки совершить революционный переворот. Вместе с улучшением самочувствия к Мартину вернулась способность соображать, и до него начало доходить, что он только что едва ни умер от удушья. Это было невероятно, да просто невозможно, ведь он уже очень давно освоил технику выхода из тела. Собственно, для проявленного существования физическое тело
