Гремучий Коктейль - 1 (СИ) - Харитон Байконурович Мамбурин
Ну, звуки подавившегося у меня подмышкой Азова уже почти привычны, а вот хрюкнувший лидер класса, с неверием разглядывающий нас, — это что-то новенькое. Кстати, какой-то он подозрительно свежий для человека, гонявшего полдня ману по организму…
— Отстань от Азова! — выдвинул новое требование Юрий, злобно на меня посматривая, — Он не хочет с тобой идти!
— Да ты что⁈ — удивился я, слегка придавливая согласно шевелящегося Константина, — Это он ведет, а я ему помогаю дойти! Я ж не местный!
Слегка придавив посильнее, я добился вымученных кивков от полуобморочного блондинчика. Пробубнив что-то себе под нос, лидер отошёл в сторону, позволяя нам пройти. Кажется, будь я один, он бы попытался принять меры посерьезнее…
— Врагов себе заводишь… — монотонно пробубнил мне в подмышку приятель, — Меня на какую-то гнусь подписываешь…
— Вот чего ты дурной такой, — пожаловался я, таща костлявую тушку дальше, — Вот смотрите, Константин, свет Георгиевич, вот мы идём такие, а навстречу нам мальчиш-кибальчиш с насквозь низкой родословной. И у него, у этого парня, за спиной мешок с миллионом рублей… что бы ты сделал?
— Прикопал бы его, — вяло, но честно, ответствовал мне блондин, — Ну миллион же! Точнее, ты бы ограбил и прикопал. А я бы за молчание взял бы половину.
— Интересного ты обо мне мнения, — хмыкнул я, — Ну не суть. А важно то, что не было тебе интереса кто он, откуда, где учился, зачем идёт… так?
— Ежу понятно, — слегка отдохнувший и посвежевший на вечернем воздухе пацан уже самостоятельно начал перебирать ногами, — Нет, если бы мы его догоняли и можно было бы незаметно оглушить там, скажем, то, конечно, оглушили бы. Но он же навстречу, он наши лица видит…
— Короче, смысл в миллионе, — оборвал я самостоятельно встающего на кривую дорожку бедного отпрыска очень богатого графа, — Так вот, Костя, твоя внешность для наших классных девок — это тот же мешок с миллионом! Им глубоко насрать на носителя и его глубокий внутренний мир! Как…
— Не продолжай, — кисло отозвался Азов, — Как моей маме…
— Я хотел сказать — как клиенту на настроение шлюхи… или наоборот, но и так тоже неплохо.
В прошлой жизни я точно не был профессиональным ходоком по кабакам, поэтому мы с юным блондином лишь изобразили попойку, действительно купив в одном из кабаком бутылку недорогого вина. Засев в парке и любуясь гуляющей молодежью, мы как-то незаметно для себя употребили этот жалкий пузырь на двоих, а затем еще до полуночи вернулись в общежитие, старательно сохраняя расхристанный и затрапезный вид.
Всё это время я старательно втолковывал юному аристократу, что тот идеальный образ «розы с шипами», который он создал в своей голове — говно собачье, которое стоит немедленно вытряхнуть. Нельзя быть внешне сладким пусечкой и ожидать, что все будут обращать внимание на внутреннее содержание, поэтому, нужно подать себя иначе. Злобным, мстительным, порочным, отмороженным — кем угодно и как можно более далеким от того образа, который настойчиво культивировала в своих мечтах шикарная, но не очень умная маман Константина. Последнее я, естественно, вслух не говорил, но парень, кажется, и сам о многом догадывался.
А вот на следующий день нам пришлось столкнуться с целым табуном злых одноклассников, подогретых гадким русоволосым Ренеевым и почти бессонной ночью от гудящих из-за упражнений энергетических каналов. Что Костя, что я, расслабленные винищем, продрыхли до утра просто замечательно, и это тоже легло в копилку утренних претензий.
— Азов и Дайхард соизволили пренебречь упражнениями и вместо этого ушли кутить! — разглагольствовал лидер класса, указывая на нас обвинительным жестом, — Более того, иноземец соизволил прогулять все занятия обычного толка! В первый же полноценный день учебы! Вопреки моим советам и увещеваниям!
Парни, как и полагается сильному полу, проявляли незаинтересованность и легкий налет зависти, девушки же, наоборот, скопившись, обливали меня (и только меня), тоннами презрения, а валяющемуся головой на парте Константину, изрядно утомленному учебой, доставались взгляды сожаления. Накал события рос, Юрий разглагольствовал всё больше, а я за этим вяло и молча наблюдал. Как, впрочем, и вторая носительница разумного гримуара, не вмешивающаяся в общую дискуссию, а злобно пялящаяся в учебник.
— И че? — наконец, выдал я блестящий остроумный экспромт, когда раздухарившийся лидер наконец заткнулся (завершил свою блестящую речь остроумным вопросом «доколе⁈» и тыком пальцем в меня).
— В смысле⁈ — взвился не на шутку раззадоренный парень при поддержке окружающих его девчонок.
— В полном, — зевнул я, сознательно выводя их из себя, — Мы с Азовым как-то подвели класс? Не явились на занятия, не выполнили взятые на себя обязательства или еще что? С какой стати вы, уважаемые одноклассники, суете нос в то, как мы проводим свое свободное время?
— Ты издеваешься надо мной, Дайхард? — славянское лицо Ренеева побагровело, а в голосе проскользнули по-настоящему опасные нотки.
Ну вот, только этого не хватало. Только поезд уже ушел.
Я встал с места, приняв серьезный вид.
— Предлагаю вам, господин Ренеев, перед тем как продолжить обливать домыслами своих одноклассников, сначала громко и внятно назвать те пункты Академического Устава, которые они нарушили! — отчеканил я, встав в трех шагах от злого старосты.
Классическая молодежная тупость. Княжич вцепился в возможность подраздуть свой авторитет первым же подвернувшимся способом, я это ему позволил, но вот остановиться вовремя он не смог. Услышав мой ответ, он разозлился еще сильнее.
— Я, господин Дайхард, говорю о элементарных правилах, приличествующих любому достойному человеку благородных кровей! — сделал он шаг вперед, — Я говорю о том, что вы бросаете тень на наш класс! Я…
— Довольно, господа! Всем рассесться по местам! — резкий выкрик от двери заставил меня поперхнуться словами, которыми я уже всерьез собирался проехаться по задиристому петушку. Не так чтобы совсем, но, как говорится, в присутствии стольких тушек прекрасного пола даже дуля готова стать смертельным оскорблением…
— Я сказал — всем на свои места! Немедленно! — надавил голосом Фурио Медичи, входя в класс всей своей взъерошенно-небрежной персоной, — Вас это касается особо, господин Ренеев!
Пока лидер шел к своей парте, итальянец небрежно, одним движением, запрыгнул задом на преподавательский стол. Внимательно осмотрев присутствующих, даже поднявшего рожу от парты Азова, Фурио ухмыльнулся, а затем начал:
— Прежде чем я начну разбирательство между студентом Дайхардом и лидером класса Ренеевым, у меня есть вопрос ко всем вам! Внимание! Почему такой важный предмет как общую теоретическую подготовку ведет у вас итальянский барон, а не один из заслуженных и уважаемых ветеранов-ревнителей, которых у Руси в достатке? М?
Рук не поднялось, но итальянец вовсе не собирался ждать более нескольких секунд. Вскочив со стола, он, заложив руки за спину, начал расхаживать в знакомой уже манере и повествовать:
— Потому что, молчаливые мои студенты, вы все — дети весьма влиятельных людей! Иначе бы просто не смогли бы себе позволить гримуары стоимостью с мое баронство! А знаете, что делают весьма влиятельные люди, отдавая своих детей обучаться ремеслу ревнителя…?
И вновь тишина.
— Они совершают охренительную ошибку, полагая, что вы, господа, должны стать рыцарями! Джентльменами и леди, как любят выражаться англикане! Изящными, куртуазными, образованными… закрывателями порталов! Отнюдь!
Медичи встал, щелкнув каблуками о паркет пола, его взгляд из наигранно-веселого стал мрачным и предрекающим.
— Вы станете солдатами, — внушительно произнес он, — Убийцами. Охотниками. Или умрете. Мне тридцать девять лет. Из моего класса, очень неплохого, смею вас уверить, лишь двое дожило до моего возраста. Бароном стал я один. Присутствующие здесь прекрасные леди, уверенные, что им нужно знать только как закрыть портал, а что всё остальное сделают солдаты и сопровождение? Они все умрут, если не потеряют эту уверенность. Будучи изнасилованными, сожженными заживо, запытанными и сожранными. Будьте уверены!
— Что за чушь! — вскочил с места юноша с иссиня-черной гривой волос, сверкая янтарными глазами, — Это нелепость!
— Заткнитесь, господин Молинов! — моментально взбесившись, рявкнул Фурио, — Шутки кончились! Меня лично пригласил император
