Начало пути - Игва (СИ) - Джордж Гранд

— Будет лучше, — сказал я, — если в будущем последнее слово в торговых и административных вопросах останется за мной, а ты будешь заниматься технической стороной нашего дела!

— Ты наладил неплохую коммуникацию с местными, так что, я не против! — согласился мой товарищ.

— Хорошо, что мы это решили.

Васька кивнул.

«Как–то всё легко прошло» — подумал я, но глядя на безмятежное лицо моего товарища, подозрениям не за что было зацепиться.

Над деталями для водяного колеса мы начали работать заранее, пока я ещё работал у плотников. Часть необходимых деталей, с разрешения Павла, мы вырезали из того, что удалось отобрать из кучи отходов, но остальные части колеса пришлось оплачивать из своего кармана. Василий не хотел, чтобы колесо быстро сломалось, поэтому и материалы должны были соответствовать замыслам нашего гениального инженера. Для этой цели заказали у лесорубов кругляки из водостойкой древесины — акации. Части будущего привода тоже стали делать заранее, в чём даже принял участие мой земляк–белоручка.

Каждый день, после работы я относил запчасти к нашему участку и аккуратно складывал в неприметном месте под кустами черёмухи.

*** День 37 ***

Наконец, настал момент, когда мы взяли взаймы кое–какие инструменты, отправились на наш участок, сели у реки и стали ждать. Когда по воде начали проплывать брёвна, мы принялись отлавливать кругляк из Красной реки, подтягивали его к берегу, а дальше с помощью рычага и такой–то матери пытались складировать брёвна тут же на берегу. И не в аккуратные пирамидки, закреплённые от расползания в стороны кольями, а хаотично, как–нибудь. На большее просто не хватало сил. Васька хоть и оправился от ран, но был аховым помощником в любом деле, где требовалась физическая сила и выносливость. Припасённые колья я всё же вбил в землю у реки, чтобы какое–то из брёвен не свалилось обратно в реку.

Затем пришло время нанять себе в помощники косого Федьку, который, судя по рассказам старосты, по–прежнему нуждался в постоянной работе.

Ваську с ноутбуком и зарядным устройством я оставил возле наших лесоматериалов, а сам отправился к косому аборигену на переговоры. Благо жил Фёдор недалеко от нашего участка на севере Новосёлок. Его дом я узнал по телеге во дворе. Тут же носились дети косоглазого хозяина. Старший сын, уже достаточно повзрослевший, чтобы помогать по хозяйству отсутствовал. Детишки во дворе подсказали, что искать отца следует в хлеву. Войдя в хлев, я остановился у двери, застав такую картину. Фёдор стоял с мешком в руках, а его жена кормила зерном двух больших свинок и выводок мелких поросят. Она не заметила моего появления, в отличие от косоглазого мужа, который с ходу вычислил моё появление по тени, которую я отбрасывал. Жена Фёдора, Пелагея, упитанная и дородная, широкобёдрая и полногрудая женщина с платком на голове, фартуком, повязанным поверх платья, стояла ко мне спиной. Она периодически набирала в руки зерно из мешка и сыпала его в длинное деревянное корыто. Радостные от такого угощения хрюшки, бодро толкаясь и визжа, опустили свои пятаки в корыто и во всю харю старались зря рылом не щёлкать. Хозяйка радовалась своим подопечным и попутно распекала Фёдора на все лады:

— Что же мои милые поросятки кушать будут, — ласково приговаривала она, а затем в голос её вплеталась угрожающая интонация, — когда зерно закончится?

И снова в её голосе появилось благодушие:

— Неужели мы потерпим, чтобы какой–то олух оставил нас голодными?! — жена Фёдора ответила на свой же вопрос огрубевшим голосом. — Н–е–е-т! Мы терпеть не станем! Выгоним нерадивого муженька, коли он не станет работать прилежно!

Фёдор умоляюще уставился на меня. Я сделал ему знак рукой «выходи», и он украдкой выбрался во двор.

— Бежим! — сказал он, не особо интересуясь зачем я пришёл.

И как только мы отворили плетёную калитку оградки из лозы, как во двор с воем выбежала Фёдорова зазноба.

— Стой, ирод проклятый! — завопила она зверским голосом.

Я аж подпрыгнул от неожиданности, а Фёдор ещё больше припустил, обгоняя меня быстрыми мелкими шажками. Фёдорова жена закричала ещё больше прежнего, осыпая косоглазого мужа нелицеприятными эпитетами, самые безобидные из которых звучали вроде: «лодырь», «ленивая скотина», «дурачина косоглазая» и «неблагодарное животное женского рода и собачьей породы».

Когда мы оторвались от его дома на приличное расстояние, а крики, которые неслись нам вслед, хоть и не исчезли совсем, но стали еле слышными, мой косоглазый попутчик вдруг резко остановился и, повернувшись ко мне, лицом спросил:

— Ну, чего звал? — при этом мне было не понятно, куда именно он смотрит, и это меня порядком смущало.

Фёдор терпеливо ждал, когда я отвечу.

— Работу хотел предложить! — сообщил я.

— Предлагай! — согласился он.

Не так я себе представлял наш разговор. Думал, сядем, как со старостой или Марфой, за стол, начнём неторопливо разговор, а уже затем, прощупав как следует, чем каждый из нас дышит, перейдём к сути.

— Помощник мне нужен, вместе с телегой и лошадью! — сказал я прямо.

— Чем платить будешь? — спросил мой собеседник.

— Чего? — не понял я.

— Ну, зерном, яйцами или сеном?! — пояснил Фёдор, немало удивив меня такой формой расчёта.

Глядя на моё озадаченное лицо, он безапелляционно заявил:

— Если сеном, то не пойду!

— А! — наконец, понял я. — Деньгами буду платить.

— Деньгами это хорошо! — похвалил мой собеседник такой подход к делу. — И сколько платить станешь?

— Десять медяков в день! — закинул я пробное заниженное предложение Фёдору. Столько медяков в день было хорошей зарплатой для обычного наёмного работника.

— Пойдёт! — легко согласился мой потенциальный помощник, и я протянул ему руку. Фёдор плюнул на свою ладонь, потёр её о свою вторую ладошку, затем перехватил мою руку и пожал. Я ещё ничего не успел понять, как он тут же добавил. — Каждому!

Я стоял сбитый с толку, а Фёдор продолжал трясти мою руку.

— Десять медяков мне и десять моей лошадке! — пояснил он, а когда я кивнул, соглашаясь с вполне справедливой ценой, то он, наконец, отпустил мою руку и спросил. — Когда начинать?

Глава 13. «Окаянный титьковый пробор» и кузнец.

— Прямо сейчас и начнём! — сообщил я.

Фёдор с опаской оглянулся в сторону своего дома, скривился, повернулся ко мне и решительно прошептал:

— Жди меня здесь! Я скоро!

Я с превеликим удовольствием согласился. Не очень–то и хотелось возвращаться к его дому, где можно было встретить злобную Пелагею.

И я остался стоять на улице, а мой новый работник пошёл домой запрягать телегу. Когда я уже начал волноваться, что жена Фёдора таки выполнит одну из своих угроз, появилась старенькая лошадка, запряжённая в такую же древнюю телегу. Лошадка на диво бодро трусила по мокрой и грязной дороге в мою сторону, а на телеге, опасливо озираясь назад, сидел мой новый сотрудник. Лихо осадив лошадку, Фёдор гордо улыбнулся и предложил:

— Полезай в телегу, Игорь! — он светился от радости, похоже, непросто было вырваться со двора, да ещё и с телегой.

Но, видимо, главным источником его радости всё же была хорошо оплачиваемая работа. Я влез на телегу, и для сбора материала под фундамент мы отправились на север к местной каменоломне. По дороге прихватили с собой Ваську.

— И как тебя величать, чудак–человек? — спросил Фёдор, впервые увидев моего земляка.

— Василий.

— А что это у тебя вот тут? — Фёдор ткнул своим пальцем Ваське в лицо.

Мой товарищ, которому порядком надоели подобные вопросы, а ещё больше наскучили долгие объяснения, побудившие его при помощи проволоки прикрутить к своей голове прозрачные стёкла, поправил свои очки пальцем, включил режим Великого инженера Василия и, задрав нос, ответил:

— Это бинокулярный оптический прибор!

Фёдор поморщился и произнёс свою излюбленную фразу: