Гарднер Фокс - Проклятье чародея
Пробежав по коридору и свернув в неприметный тупик, она остановилась перед маленькой деревянной дверью.
— Вот сюда, через… сады бога… к его омуту.
— Открой ее. Шевелись!
Длинные белые пальцы женщины проворно открыли поочередно три массивных засова, а затем потянули за кованую железную ручку. С душераздирающим скрипом дверь отворилась внутрь. Кутар заглянул внутрь и на мгновение остановился, пораженный открывшейся перед ним картиной. Здесь под землей находился целый сад, в котором росли странного вида деревья, цветы и другие диковинные растения. Вымощенная разноцветными камнями дорожка извиваясь поднималась по склону холма. Приглядевшись, он увидел, что цветы вовсе не похожи на те, что радуются солнечному свету. Лепестки у них были на удивление мясистыми, а стволы, которые выглядели наполовину сгнившими, были сплошь покрыты раздувшимися белыми наростами, похожими на грибы.
— Какой-то сад мертвых, — с отвращением пробормотал он. — Такое впечатление, что эти растения питаются трупами.
Небо здесь тоже было вовсе не таким, как снаружи, точнее, его не было вовсе. Вместо нежно-голубого простора с кудрявыми облачками здесь во все стороны раскинулась зловещая серая пустота. Варвар заметил, что когда они двинулись по дорожке, все цветы и листья начали поворачиваться к ним, будто следя за пришельцами множеством недобрых глаз.
— Не нравится мне это место, — проворчал Кутар. — Никогда мне не доводилось видеть ничего омерзительней.
Женщина съежилась, в страхе прижимаясь к мощному мускулистому варвару и тот заметил что ее тело сотрясает сильнейшая дрожь.
— Нередко Торкал Мах отправлял в этот сад кого-то из пленников и никто никогда их больше не видел.
Переложив неподвижное тело Стефании себе на левое плечо, Кутар вытащил меч из ножен, чтобы быть готовым отразить любое нападение. Какая жалость, что это не Ледогнь! Вскоре стебли и листья начали тянуться к ним, и тогда острая сталь моментально укорачивала их, что, впрочем, не уменьшало прыти остальных.
Кумберийцу казалось, что они уже много часов идут по этой извилистой дорожке. Воздух вокруг них сделался густым, казалось, еще немного и его невозможно будет вдохнуть. Головки цветов кивали им, ветви деревьев покачивались, но вокруг не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. Помимо воли варвар ощутил как откуда-то из глубины сознания подобно темным волнам поднимаются ужас и отчаяние.
Женщина брела, спотыкаясь на каждом шагу и если бы Кутар не подталкивал ее локтем, то, наверно бы она не смогла идти дальше. Наконец она тихо прошептала задыхающимся голосом:
— Об этом месте именно это и рассказывали. Любой, кто попадает сюда, теряет силу духа, всю волю к жизни. Они просто ложатся и молят о смерти…
— Становясь добычей этих симпатичных цветочков?
В ответ женщина зарыдала.
— Вот кто меня действительно лишает присутствия духа, так это ты, малодушная трусиха! — зарычал варвар.
Вместо страха и подавленности варвар чувствовал сильнейшую злость. Все в этом странном саду буквально доводило его до бешенства, особенно спертый воздух, наполненный тяжелым запахом гниения. Больше всего на свете варвару хотелось оказаться как можно дальше от этого зловещего сада.
Они поднялись, наконец, на гребень холма, с вершины которого открылся вид на озеро, тускло поблескивающее, подобно луже застывшего серебра. Со всех сторон озеро окружали совершенно белые деревья с белыми листьями и белоснежными стволами и ветками. Усыпанная гравием дорожка, извиваясь, шла с вершины холма к песчаной отмели.
Здесь Кутар заметил высокое дерево, которое в отличие от остальных было совершенно лишено листьев. Вместо них с веток свисало множество самых разных предметов. Поверх них вокруг ствола дерева, свисая по самой земли, обвивалась серебристая лиана.
— Боги Туума! — выдохнул Кутар, едва не выпустив из рук Стефанию.
Судя по всему, приношения, висящие на этом дереве, накапливались здесь много веков.
Первое, что увидел варвар, был Ледогнь, в навершии рукояти которого ярко светился огненно-красный самоцвет. С соседней ветки свисало ожерелье из гигантских изумрудов; каждый камень в нем стоил не меньше небольшого королевства. Другие ветви были сплошь обвиты золотыми цепочками, на каждом сучке сверкали перстни с самыми различными камнями — рубинами, алмазами самой чистой воды, сапфирами и изумрудами. У корней дерева стояли всевозможные сундуки, шкатулки и ларцы, наполненные золотыми и серебряными слитками. Все богатство мира, казалось, было собрано на это дереве.
— Торкал Мах, как его отец и отец его отца заключил договор с Птассиассом, обитающим в этом серебряном озере, — принялась рассказывать женщина. — Бог-зверь будет вечно охранять их сокровища если самые лучшие из них будут в качестве приношений повешены на это дерево. Также непременным условием являются человеческие жертвы, которые служат пищей для Птассиасса. Таким образом, Торкал Мах, как и его предки, всегда может быть спокоен, что его сокровища находятся под защитой.
Не слушая ее, Кутар двинулся вперед, ногами отшвыривая со своего пути ларцы и шкатулки и ступая прямо по рассыпавшимся монетам и слиткам. Подняв руку к ветке, на которой висел Ледогнь, Кутар осторожно приподнял его и снял вместе с поясом. Неожиданно женщина у него за спиной издала полный ужаса жалобный стон.
Посмотрев в ту сторону, куда указывала дрожащая рука его спутницы, Кутар заметил, что поверхность озера, до этого пребывавшая в полной неподвижности, внезапно заволновалась.
— Это Птассиасс, — прошептала женщина. — Он идет сюда.
Злобно зарычав подобно хищному зверю, Кутар снял с ветки амулет, который был вручен ему чародеем Мердорамоном, и торопливо повесил себе на шею. Затем, повинуясь некому варварскому озорству, он снял большое изумрудное ожерелье и надел его на шею Стефании. Каждый палец так и не пришедшей в себя девушки он украсил драгоценным перстнем, снятым с какого-то из сучков дерева подношений. Затем, переведя взгляд на стенающую и пытающуюся спрятаться за сундуком спутницу, Кутар снял с себя золотую цепь, которая еще недавно лежала в одном из сундуков барона-разбойника, и метко набросил на шею женщине.
— Это поможет тебе начать новую жизнь!
Прислужница едва не рухнула под тяжестью цепи, но щедрый подарок не вызвал радости на ее лице. Все так же не сводя глаз с поверхности озера, женщина тоскливо повторяла.
— Птассиасс идет сюда. Он сожрет нас.
Отойдя немного в сторону, Кутар положил неподвижную Стефанию на песок подальше от хищных растений. Затем, расстегнув пояс с одолженным предводительницей волков мечом, он с радостью снова взял в руки Ледогнь. На мгновение варвар пожалел, что с ним не Лупалина, а эта хнычущая кукла, чьи стоны уже вызывали у него бешенство.
