Дем Михайлов - Изгой. Кровь и пламя

– Возможно, – согласился я. – Возможно… но обладая многократным численным перевесом и поддержкой некромантии, не нужно особой хитрости. Достаточно лишь скомандовать сигнал к атаке. Я не стану скидывать Риза со счетов, только потому, что он хорошенько прожарился в аду. Ведь если верить вашим словам, отче, я сам там побывал. И адское пламя терзало мою душу куда дольше. Но ведь я не чувствую своей ущербности ни в чем, кроме потери воспоминаний.

– Что ж… с этим я поспорить не могу. Но моя душа возрадуется, если проклятый Риз потерял в аду хотя бы крохотную толику своих умений.

– И-и-и р-раз… – моя рука на несколько мгновений прижалась к выдававшему из стены куску камня и сразу же отдернулась, избегая ожога. – Хм…

От сырого камня повалил пар. Мое лицо осветила довольная улыбка нашкодившего мальчишки.

– Укрепил… – вздохнул седой священник, взглянув на меня укоризненным взглядом. – Укрепил камень! Торчащий из стены камень. И почто же, сын мой, потратил ты силушку свою магическую на сие действо?

– Вот почему, – тихо шепнул я, кивая на спешащего нам навстречу коротышку гнома, явно только что закончившего какое-то дело наверху и торопящегося вниз.

– День-день! – жизнерадостно поприветствовал нас гном.

– День, – согласился отец Флатис.

– День, – закивал я, после чего ткнул пальцем в торчащий камень и добавил: – Крепкий какой… такой зараз не отломать…

– Пф! – пренебрежительно отозвался гном, чье имя я знал, но сейчас вспомнить никак не мог из-за плавающего в голове пьяного тумана.

– Пф так пф… – пожал я плечами, продолжая шагать и увлекая за собой невольно заулыбавшегося священника.

Едва мы преодолели шагов пять, за нашими спинами послышался короткий звенящий звук удара. А вот треска отколовшегося камня я не расслышал. Зато мы отчетливо услышали крайне удивленный возглас на гномьем языке.

Вновь последовал звонкий и куда более сильный удар. А затем в коридоре пронеслось эхо от еще более изумленного выкрика:

– Вифу да нака?!

Вам!

– О-о-о… – по коридору зазвучал скорбный стон несчастного гнома, не сумевшего отколоть обычный камень.

Мы продолжили идти, невольно втянув головы в плечи, ибо за нашими спинами раздавался дробный перестук нескончаемых ударов. Несчастный коротышка обрушил на непослушный камень все имеющиеся силы… скоро магия рассеется… а вот удивление гнома пройдет нескоро…

– Пакостник ты, – вздохнул отец Флатис.

– Не все ж грустить и отчаиваться, – усмехнулся я. – Интересно придумано, да?

– Хе! Побывать бы тебе в Магической Академии… вот там юные адепты шутить умеют! Но все одно – пакостник ты, Корне! А вот брага у гномов хороша…

Старый величественный дворец представлял собой настоящий шедевр архитектурной мысли. Но насладиться сим шедевром могли лишь немногие. Сейчас же, почти бегущий по натертому до блеска мозаичному полу придворный служитель в пышных одеждах и вовсе не смотрел никуда, кроме как вперед. Его путь лежал через череду величественных залов, разделенных высокими двустворчатыми дверьми, что распахивали перед служителем стоящие у дверей стражи. Залы пролетали один за другим, казалось, вот-вот торопящийся мужчина достигнет своей цели, но у очередного прохода ему пришлось остановиться.

Здесь стражей был уже десяток, рядом стоял черноволосый мужчина в серебряных доспехах с золотым воротником, властным жестом остановившим служителя.

– Срочная весть! – выдохнул тот, утирая лицо, покрытое обильными каплями пота.

– Изволит отдыхать, – качнул головой начальник стражи. – Нет.

– Это срочная весть, страж! – набычился служитель. – Важная весть!

– Я же сказал – не велено! Приди позже.

– Вот… – выхватив из нашитого на широкий рукав небольшого кармана тонкий и небольшой лист бумаги, служитель при помощи выхваченного из-за ворота магического пера быстро начертал всего одну строчку, состоящую из нескольких слов, и, тщательно сложив послание, передал его стражу: – Передай немедленно! Ты знаешь меня – я не стану беспокоить ЕГО по пустякам!

Несколько мгновений суровый черноволосый страж вглядывался в бледное взопревшее лицо служителя, перевел взгляд на одну из его туфель, потерявшую золотую пряжку, покосился на рваный край одеяния, явно зацепившийся где-то за одну из многосменных статуй и прочих украшений. Еще одно мгновение потребовалось ему, чтобы принять решение, после чего он кивнул, круто развернулся и бесшумно вошел в приоткрывшиеся двери.

Створки вновь сомкнулись, с тихим лязгом скрестились алебарды безмолвных стражей. Из-за толстых дверных створок едва слышно донесся недовольный высокий голос, затем снова воцарилась тишина, длившаяся недолго. Властный окрик, двери со стуком распахнулись, в проеме показалась невысокая дородная фигура, полускрытая тенью. Унизанные перстнями толстые холеные пальцы нервно скомкали клочок бумаги, на котором можно было успеть прочесть несколько слов, написанных спешным, неровным почерком.

«Тарис Ван Санти вернулся».

– Ваше императорское величество, – согнулся в глубочайшем поклоне придворный служитель, едва не коснувшись лбом холодного пола.

– Та глупая шутка, что здесь написана…

– Истина, – не разгибаясь, ответил служитель.

– Откуда ведаешь?

– Церковь.

Недолгое напряженное молчание, нарушенное высоким голосом:

– Следуй за мной.

– Повинуюсь, ваше императорское величество.

– Гарон!

Тонкий голос на этот раз окликнул человека, сидящего на полуприкрытом портьерами кресле у стены. Высокая фигура молча поднялась и шагнула вперед, на ходу откидывая наброшенный на голову алый капюшон с золотым шитьем.

– Ваше императорское величество, – тихий безразличный голос был наполнен ледяным спокойствием, некоторые слова вышли слегка невнятными, ибо произносились частично изуродованными губами. По левой щеке тянулся давний, бугристый и длинный ожог, затрагивающий часть губ. Глубокие морщины бороздят лицо, длинные седые волосы с редкими черными прядями ниспадают на плечи. Гарон был уже стар, но широкие плечи по-прежнему расправлены, подбородок высокомерно поднят.

Гарон прошел во внутренние покои следом за обладателем высокого голоса и высшей власти, не обращая ни малейшего внимания на стражей и служителя, что проворной мышкой проскользнул внутрь. На пол спланировала отброшенная королем скомканная бумажка, но не успел ни один из стражей поднять ее, как бумага полыхнула ярким огнем, в мгновение ока превратившись в пепел.

Двери с мягким стуком закрылись. Один из стражей тихо пробормотал:

– Что ж он не исцелит лицо?