Павел Корнев - Спящий
– Нет никакого проклятия! Оставьте меня в покое!
Доктор Эргант взял отложенные на край стола часы и сделал в медицинской карте какую-то лаконичную пометку.
Профессор Берлигер только покачал головой.
– Вы ущербны и даже не понимаете этого. Сиятельные – рудимент ушедшей эпохи. Квинтэссенция всего антинаучного, что только есть в этом мире. Сиятельные отравляют наше общество и тормозят движение по пути прогресса. Одним только фактом своего существования они смущают неокрепшие умы и толкают их на путь мистицизма.
– За такие слова и в тюрьму угодить недолго. Третий департамент…
– Все здравомыслящие люди в той или иной степени разделяют эти воззрения! – резко перебил меня профессор. – У нас хватает единомышленников даже в полиции! И не стоит угрожать мне Третьим департаментом, в отличие от многих других, я категорически не приемлю идею физического истребления сиятельных. И дело не в ложном гуманизме, а в необходимости найти научный подход решения этой проблемы. Убить легко. Вот только убийство не поможет отыскать истину, не даст ключ к загадкам мироздания! Это примитивно, в конце концов! – Берлигер натянул резиновые перчатки и вздохнул. – Ваша роль в моих научных трудах будет по достоинству оценена, можете не сомневаться. Вам это должно льстить. Когда за эти исследования впоследствии мне вручат Нобелевскую премию, будьте уверены – я не забуду упомянуть с высокой трибуны ваше имя.
– Идите к черту!
Профессор прикрыл свое лощеное лицо марлевой повязкой и негромко рассмеялся.
– Это была шутка. Но вам не о чем волноваться. Моя цель – излечить, а не навредить.
– Поищите других подопытных кроликов!
– В вашем случае стоило упомянуть подопытных крыс! – резко бросил в ответ Берлигер. – И чего вы так всполошились? Вы ведь верите в бессмертие души, правильно?
– Верю, – подтвердил я, пересиливая подкравшуюся вдруг сонливость.
– Так что тогда вам до смертной плоти? Вашей пресловутой душе электромагнитное излучение не повредит, ведь так?
– Сложно повредить тому, чего не существует, – неприятно рассмеялся доктор Эргант, поднимаясь из-за стола.
Профессор погрозил ему пальцем и вновь обратился ко мне:
– Вы и в Создателя верите? В рай и ад? В ангелов небесных и Спасителя?
– Верю, – упрямо ответил я.
– Какая незамутненность сознания! – покачал головой Берлигер и предупредил коллегу: – Непременно отметьте этот момент в медицинской карте. Необходимо оценить, как скоро скажется лечение на пациенте со столь серьезным расстройством критического мышления.
– Непременно отмечу, профессор, – пообещал доктор, взял расческу и ножницы и принялся остригать мне волосы.
– Какого дьявола вы творите?! – возмутился я, но мой возглас попросту проигнорировали.
– Какой метод изберем на этот раз, профессор? – поинтересовался Эргант.
Берлигер бросил возиться с эластичными лентами с железными контактами, от которых к генератору уходил моток изолированных проводов, ненадолго задумался и решил:
– Электрическая стимуляция не дает должного эффекта, на этот раз попробуем магнитное излучение.
– Как и прежде, сосредоточимся на задней части средней фронтальной коры?
– Да, посмотрим, какие результаты даст подавление активности этого участка вкупе с более интенсивным медикаментозным воздействием.
Глаза слипались, лаборатория раскачивалась и тонула в сером мареве, но, прежде чем провалиться в глубокий сон, я ощутил, как на голову мне нацепили странную конструкцию из эластичных лент и железных блях, которую подготовил профессор.
Миг спустя я провалился в сон и вновь очутился посреди выжженной серным дождем степи, но едва неподалеку возник уже знакомый безликий силуэт, как реальность сновидения задергалась, перекрутилась и обернулась сотканной из электрических разрядов пустотой.
Меня начали лечить от самого себя…
Очнулся я под скрип расшатанного колесика больничной каталки. Но разбудил меня не этот противный звук, а сильный озноб. Пока пребывал в бессознательном состоянии, меня успели вымыть, и теперь больничная рубаха липла к мокрому телу, было холодно и неприятно.
Что именно послужило поводом для водных процедур, я не знал, но электрические разряды вполне могли вызвать опорожнение мочевого пузыря или кишечника.
Разряды! Я вспомнил о навязанном мне лечении и шумно выдохнул. Вот дьявол!
Дьявол! Дьявол! Дьявол!
Меня ведь так до смерти залечат! А если и не до смерти, из клиники точно не выпустят, вне зависимости от того, увенчается эксперимент безумного профессора успехом или нет.
Надо что-то делать. Надо…
Но пока все, что я мог, – это лежать на каталке. Еще мог дышать и моргать, говорить и слушать. Думать. Чего я не мог – так это встать и пойти. И даже воспользоваться собственным талантом был больше не в состоянии: морфий и лекарства лишили меня ясности мышления, голову словно затянул непроглядный туман.
В палате санитары привычно ухватили меня, чтобы переложить на койку, но на этот раз пальцы Джека неожиданно разжались, и я со всего маху рухнул спиной и затылком на каменный пол. Больно не было, только с шумом вырвался из легких воздух.
Люсьен в сердцах отпустил мои ноги и мрачно уставился на рыжего напарника.
– Завязывай! – потребовал он.
– А что такое?
– Без меня. Понял?
– Как скажешь…
Санитары вновь взяли меня за руки и за ноги и переложили на койку, потом вытолкнули каталку в коридор и двинулись ко второму пациенту.
– Нет! – крикнул тот, срываясь с койки, забился в дальний угол и закрылся руками. – Нет! Электричество – дьявол!
Парни легко повалили умалишенного на пол, упаковали в смирительную рубаху и лишь после этого сняли ножные кандалы. Мой сосед отчаянно сопротивлялся, но против двух дюжих санитаров у него не было ни единого шанса, и вскоре его проволокли на выход.
И тогда в глаза бросилось то, на что раньше просто не обращал внимания: в бритую голову бедолаги были вживлены металлические электроды, кожа вокруг которых покраснела и гноилась.
– Электричество – дьявол! – надрывался псих, некогда бывший сиятельным, и я с содроганием понял, что он не так уж и далек от истины.
В моем случае милости от электричества ждать и в самом деле не приходилось.
Всеблагое? Скорее уж карающее…
Захлопнулась дверь, лязгнул запор, и я остался в одиночестве. Закрытая решетчатым плафоном лампочка под потолком вдруг замерцала, словно сеть перегрузил какой-то мощный прибор, и стало ясно, что это настиг соседа его электрический демон…
На следующий день я проснулся с гудящей головой, жуткой болью во всем теле и не менее жутким голодом. Проснулся не от обычного уже бормотания соседа, а из-за выдохнутой в лицо струи вонючего папиросного дыма.
