Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова
За годы работы в игорном доме Уми навидалась достаточно, чтобы суметь окончательно разочароваться людях. На её глазах порой разворачивались сцены величайшей человеческой мерзости и подлости. Кто-то мог продать за долги своих детей в бордель или театр, а некоторые даже умудрялись проигрывать собственную свободу и попадали в полное распоряжение клана Аосаки – разумеется, до той поры, пока не выплатят все долги. Чем-чем, а работорговлей якудза не занимались – им и без того хватало забот.
А были и такие люди, как Косой Э́йкити. Им страшно не везло, но вовремя останавливаться они не умели.
Косой Эйкити был невысоким и жилистым мужичком лет сорока. Насколько Уми было известно, ни жены, ни детей у него не было – как и места, где он мог бы преклонить голову. Косой Эйкити был частым гостем «Тануки» – вот только приходил он уже под самое закрытие игорного дома, к часу Тигра[2]. Раньше такой сброд в игорный дом попросту не пускали, чтобы не распугать более состоятельных гостей. За отведённый ему час Косой Эйкити успевал проиграть всё своё скромное дневное жалованье, которое ему выплачивали за уборку мусора и разгрузку торговых лодок в портовом квартале. На памяти Уми ставки, которые делал Косой Эйкити, ни разу не выигрывали.
Тем удивительнее было, что этим вечером дела обстояли с точностью до наоборот.
Выигранные деньги Косому уже некуда было складывать, и потому раздатчику пришлось отдать ему один из опустевших кошелей. Уми же ни на шаг не отходила от бродяги, пытаясь разгадать, в чём секрет его невиданной удачи. Она не сомневалась, что Эйкити жульничал, вот только в чём было дело, Уми так и не могла взять в толк, и это её очень злило. Основная работа Уми как смотрителя игорного зала заключалась в том, чтобы пресекать любые попытки игроков смухлевать. Но если кто-то всё же попадался, она передавала таких отличившихся охране, чтобы те спровадили их из «Тануки» как можно дальше. А заодно и отбили всякую охоту впредь обманывать якудза.
В конце концов, устав таскаться за Косым Эйкити по всему залу, Уми уселась у деревянной стойки, за которой сегодня дежурил сам управляющий игорным домом, Ёсио Мо́рита. На первый взгляд этот молодой и большеглазый мужчина производил впечатление самого наивного и мягкого человека на свете. Но это было большим заблуждением: столь лихого и удачливого игрока в карты Ганрю не видывал давно! Итиро Хаяси так и заприметил этого парня, когда тот трижды обыграл его, будучи ещё сопливым и нескладным подростком.
Правда, была у этой удачливости и обратная сторона. Как-то человек, который сильно проигрался Ёсио, подкараулил его со своими дружками в подворотне. На память о той злополучной встрече у Ёсио на лице остался кривой и уродливый шрам – он спускался по правой щеке к самому основанию шеи. Ёсио часто шутил, что теперь он отмечает свой день рождения дважды в году, и вторая дата как раз выпадает на тот день, когда он понял, что после нападения не истечёт кровью, а выживет – назло всем своим завистникам и должникам.
– Что, совсем умаялась? – спросил Ёсио, с сочувствием покосившись на Уми.
Она сидела, облокотившись на стойку, и сверлила спину Косого Эйкити мрачным взглядом.
– Да оставь ты его, – протянул Ёсио и скрылся за стойкой, зазвенев бутылками. – Должно же человеку когда-то повезти.
– Слабо мне верится в такое везение, – покачала головой Уми. – Он же неудачник, каких ещё поискать. Такое за одну ночь не выправишь.
Ёсио вдруг придвинул к Уми наполненную рюмку, а когда она подняла на него удивлённый взгляд, заговорщически подмигнул ей.
– От меня оябу́н[3] ничего не узнает, – улыбнулся он ей. – А жить станет чуточку легче, поверь. Так что пей.
Уми понюхала содержимое рюмки. Саке. Она залпом опрокинула рюмку и с громким стуком поставила её на столик. Отец и впрямь не одобрил бы её увлечения вином, но другого способа справиться с усталостью Уми пока отыскать не удалось.
Обычно Ёсио не разрешал своим работникам выпивать во время смены. Чтобы подавать остальным пример, он и сам ни капли в рот не брал, пока в игорном доме оставался хоть один гость. Но иногда Ёсио всё же позволял пойти против собственных правил, правда, делал это только в самом крайнем случае.
Порой даже одна рюмка саке могла сотворить настоящее чудо. Уми почувствовала, как напряжение, в котором она пребывала весь вечер из-за странностей с Косым Эйкити, стало потихоньку уступать безразличию. Выигрывает? Ну и демоны с ним!
Уми тоскливым взглядом окинула почти пустой зал. Время было позднее, большинство гостей уже разошлись – лишь Косой Эйкити и ещё какой-то мужичок продолжали играть за самым дальним от стойки столом. Обычно Уми оставалась после смены, чтобы помочь Ёсио и раздатчикам убраться в зале, но сегодня она чувствовала, что сил ей хватит только на то, чтобы доползти до дома, завалиться на футо́н и проспать до следующего утра.
Глядя на дно опустевшей рюмки, Уми погрузилась в раздумья. Конечно, она в любой момент могла сказать отцу, что хватит с неё игорного дома, что она устала. Но тогда Итиро больше не позволит ей вмешиваться в дела клана. И тут уже никакие уговоры не помогут: иногда отец мог проявлять удивительное упрямство. Он полагал, что, если берёшься за какое-нибудь дело, то нужно непременно довести его до конца. И неважно, плохо ли тебе, тяжело ли. «Если ты не можешь стерпеть даже такой малости, то и говорить больше не о чем» – вот что сказал бы ей Итиро Хаяси в ответ на все жалобы.
Но Уми не была бы дочерью своего отца, если бы не унаследовала от него упрямство и настойчивость, благодаря которым Итиро Хаяси в своё время удалось добиться таких высот в клане. Уми не собиралась так просто отказываться от преимуществ, которые давала ей работа в «Тануки». Игорный дом посещали не только якудза из клана Аосаки, но и богатые и именитые горожане. Многим из них Уми примелькалась, а некоторые даже очевидно благоволили ей. Все эти связи могли оказаться полезными в будущем, когда расстановка сил в клане начнёт меняться.
Как ни горько было это признавать, но отцу не удастся удерживать власть в Аосаки-кай вечно. И потому уже сейчас Уми начала делать всё от неё зависящее, чтобы к тому моменту укрепить своё положение в клане и не остаться не у
