Охота на злодеев. Без экипировки - Аннетт Мари
Немного подумав, он выложил восьмерку.
– Бубны.
Я тоже пошла восьмеркой, громко шлепнув картой об стол.
– Снова пики.
Он хмуро посмотрел на свои карты, затем взял одну. Я снова сыграла пиками. У меня остались валет и шестерка пик. Пока он не поменял масть, я могу сыграть обеими в свой следующий ход и выиграть тай-брейк.
– Ты не ответил на мой вопрос, – упрекнула его я, пока он тщательно обдумывал, какой ход сделать дальше.
Демон оторвался от карт и посмотрел на меня алыми глазами.
– Есть много вещей, о которых, как ты думаешь, я не знаю. Мне нравится твое лицо, drādah, и то, как оно меняет цвет.
Мои глаза полезли на лоб от изумления.
– Как краснеет твоя кожа, – продолжал он, неторопливо вытягивая карту из колоды. – Учащается дыхание. Сердце начинает биться быстрее. И меняется твой запах… – Он наклонил голову, наблюдая за моей реакцией. – Ты смотришь на меня, и я могу читать мысли в твоих глазах, но ничего не слышу.
Челюсть у меня отвисла. Спохватившись, я закрыла рот и почувствовала предательский жар, заливающий щеки.
– О чем ты сейчас думаешь, drādah? – хрипло пробормотал он.
– Н-ни о чем.
Его веки опустились, прикрыв глаза.
– Не лги мне.
– Ч-чья очередь? – пробормотала я, судорожно сглотнув.
– Твой ход.
Не глядя, я выхватила карту и бросила ее на стол. Когда она коснулась столешницы, я поняла, что это шестерка пик. Черт, я должна была сначала пойти валетом. Тогда он бы пропустил ход! И я бы выиграла!
Он расправил свои семь карт веером, наблюдая за мной расчетливым взглядом, и накрыл мою шестерку пик своей бубновой шестеркой, сменив масть.
Я взяла еще одну карту из колоды – пятерка пик.
– Что ты скрываешь?
Я снова переключила внимание с игры на него.
– Ч-что?
Зуилас сыграл бубнами.
– Когда твое лицо меняет цвет и учащается дыхание, это из-за меня?
– Нет!
– Опять лжешь, drādah.
Вот дерьмо. Пытаясь справиться с разгоравшимся румянцем, я вытащила еще одну карту из колоды.
Последняя восьмерка! Ага, теперь можно и поговорить.
Он выложил еще одну бубновую карту, и в руке у него осталось четыре.
– Почему ты так прячешь эти мысли? Ведь другие мысли обо мне ты не скрываешь.
– Не твое дело, – заявила я, ударив своей восьмеркой о стол. – Пики.
Теперь я точно выиграю. Восьмерок больше нет. Сменить масть он не может. Следующий ход я сделала валетом и пятеркой пик, сбросив все карты.
Как только я взяла выигрышную пару, демон расправил свои четыре карты веером.
Два валета уже были в отбое, третий – у меня в руке. Даже если он вынудит меня пропустить ход, я все равно выиграю. Ему может повезти только в одном случае – если у него…
Он выложил на стол семерку пик. Сверху добавил бубновую семерку. Потом семерку треф. Когда демон поднял последнюю карту, я сощурилась так, что мои глаза превратились в щелочки.
– Нет, – прорычала я.
На вершину стопки легла семерка червей – его последняя карта.
– Да что ж такое! – крикнула я, швырнув свои карты вверх.
С этой четверкой он выиграл бы в любом случае – какую бы масть я ни выбрала.
Он ухмыльнулся и потянул к себе контейнер с булочками с корицей.
– Vh’renithnās.
Он только что научился играть и при этом обыграл меня уже три раза подряд! От злости я бросила карты на стол и вскочила на ноги.
Может, я и была жалкой неудачницей, но он – он и так был больше, и быстрее меня, и сильнее, и хитрее, и память у него фотографическая. Так еще и в карты меня обыграл. Это было несправедливо.
Когда я пронеслась мимо него, он схватил меня за запястье и потянул назад.
Взмахнув рукой, я потеряла равновесие и шлепнулась прямо ему на колени.
На щеках с новой силой вспыхнул румянец, и я попыталась оттолкнуться от него. В ответ демон обнял меня за талию – его теплое дыхание всколыхнуло мои волосы.
– Ты упустила его, drādah, – прошептал он. – Свой шанс dh’ērrenith.
Dh’ērrenith – на языке демонов это слово означало уверенную победу.
– Если ты не можешь читать мои мысли, – процедила я, пытаясь вырваться из его рук, – то откуда знаешь, что я собиралась выиграть?
– Не позволяй сопернику отвлекать тебя.
Так он заговорил о румянце и дыхании, только чтобы отвлечь меня? Я проглотила клокочущий в горле истерический смех и убрала его руку с талии.
– Пусти меня.
Вместо того чтобы подчиниться, он потянулся за контейнером с булочками и поставил его мне на колени:
– Давай поделим их.
– А ты хочешь?
Неужели? Наш мистер Эгоист хочет поделиться?
– Я поделюсь с тобой… если ты объяснишь, почему твое лицо краснеет.
– Что? – я снова попыталась вырваться из его объятий. – Что это за сделка такая?
– Ты проиграла. Я готов поделиться, но хочу кое-что взамен.
– Тогда оставь свой приз себе!
Он отпустил меня. Я вскочила, нервно поправила свитер и направилась к себе в спальню. Стоя в дверях, я не смогла удержаться и бросила на него взгляд через плечо.
Зуилас уже впился клыками в глазированную булочку. Он наклонил голову и поймал мой взгляд. Снова зардевшись, как маков цвет, я буквально влетела в спальню и захлопнула за собой дверь.
Тяжело дыша без всякой причины, я упала на кровать и потерла щеки обеими руками. Ну почему меня так легко смутить? Мне не из-за чего было краснеть. Зуилас – демон. Не имеющий ни малейшего понятия о личных границах. Чем больше он влезал в мое личное пространство, тем счастливее становился.
Я убрала руки от лица, на губах расцвела улыбка. Однако на этот раз Зуилас сам себя перехитрил. Ради такой важной информации можно было и посмущаться.
Он слышит не все мои мысли.
Сколько бессонных ночей я провела, переживая, что́ он слышит и как интерпретирует подслушанное. Если же Зуилас слышит не все, о чем я думаю, значит, не знает, почему я краснею каждый раз, когда он прикасается ко мне или когда я пристально смотрю на него, и почему меня смутило, когда он раздел нас почти донага в том ливневом стоке.
Да, особенно в тот раз. Искренне надеюсь, что он и понятия не имеет, почему я тогда покраснела.
Немного успокоившись, я нырнула под кровать и достала плоский металлический ящик. Пора поработать.
– Egeirai, angizontos tou Athanou, lytheti, – произнесла я, положив руку на прохладную стальную поверхность.
Крышка засветилась белыми рунами, и я открыла ее. Внутри лежал гримуар семьи Атанас. Его потертая кожаная обложка блестела от множества прикосновений,
