Валет - Николай Петрович Марчук
Цветов много! Всех цветов радуги, расцветки на любой вкус, попадались даже черные ирисы голубые розы. И откуда столько? Стебли и бутоны цветов щекотали голую кожу на ногах. Глянул на себя и понял, что иду совершенно голым, а еще понял, что тело не мое. Оно слишком молодое… и, как бы это помягче сказать, слишком красивое, что ли. Кубики пресса, связки мышц, ни капли лишнего жира, на руках и ногах все пальцы на месте, прям, фитнес тренер из спортзала, честно слово. Хотя, во сне, наверное, так и должно быть. Подсознание хочет, чтобы я был лучше, моложе, здоровее, красивее. Короче, мозг борется и не желает принимать тот факт, что на самом деле, моему телу за пятьдесят, оно весит сто тридцать килограмм, в нем старых и новых болячек больше, чем пальцев на руках и ногах, пусть пальцев и на пару меньше, чем должно быть. То, что это сон, было понятно с самого начала. В жизни ведь такого не бывает. Мне часто снятся сны, в которых я понимаю, что сплю.
Картинка была настолько яркой и живой, что я прям до колик в животе, захотел, чтобы это все было наяву. Так сильно захотел… что проснулся.
Чёрт! Вот ведь зараза! Такой сон просрал!
Оглянулся по сторонам. Серый, в разводах плохой покраски, потолок, лампочка на огрызке провода вместо потолочного светильника, старые пожелтевшие обои, замызганное деревянное окно, с разбитый, залепленным скотчем стеклом. Матрас, пусть и дорогой, хороший «ортопед» лежит прям на полу. Линолеум дешевый, тонкий, где-то он порван, а местами собран в «морщины» гармошки. Обстановка убогая и бедная. Из мебели только стол и стул, да старая вешалка, на которой развешана моя повседневная одежда.
Ну, вот зачем я проснулся? Ведь можно было еще поспать, насладиться сном. Удивительно, но в ногах до сих пор есть ощущение, от прикосновения к стеблям цветов, а пальцы правой руки помнят тепло ладони девушки, которая вела меня по цветочному лугу. Кстати, она была чертовски похожа на мою бывшую жену в молодости.
Воспоминания о жене, с которой мы в разводе уже второй год резанули серпом по сердцу, и на душе стало совсем тоскливо и пасмурно. Прям как на улице. За окном тоже было пасмурно и серо. Унылая пора! Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса! Пушкин, конечно, красавчег, но позднюю осень я не люблю. Вот ранняя осень — это красиво, снежная зима — это красиво, а промежуток между ранней осенью и нормальной зимой — это скверная слякоть, грязь, дожди, серые облезлые панельки домой, убогость и хандра. В такую погоду хорошо сидеть в теплом, светлом, желательно бревенчатом доме, напротив камина и попевать душистый, травяной чай. Чтобы чайного листа — поменьше, а чабреца, мяты и лимона — побольше.
С женой мы прожили вместе двадцать восемь лет, до тридцатилетнего юбилея — жемчужной свадьбы не дотянули всего два года. Как только наша единственная дочь вышла замуж и родила первенца, так мне жена сразу же заявила, что устала, мы давно с ней идем разными дорогами и пора набраться смелости и разойтись. Сперва я подумал, что это у неё так проявляется климакс, ну или что там, у женщин происходит в голове, когда они перешагивают полувековой рубеж. Короче, думал, перебесится, да вернётся. Но, нет, не перебесилась и не вернулась. Странно, я все эти годы считал, что у нас крепкая, надежная семья. Я — добытчик, который с утра до вечера, а иногда и по ночам на работе, она ждет меня дома и оберегает семейный очаг. По моему мужскому мнению, такое положение вещей — это идиллия семейной жизни. По мнению жены — это ужас и катастрофа. В общем, оказалось, что я тупой трудоголик, который не видит очевидных вещей, ну, а то, что у нас дома куры денег не клюют, так это не важно. Счастье за деньги не купишь (это так моя бывшая жена утверждает). Жена меня даже по психологам таскала, все пыталась наладить отношения, как-то всё урегулировать. Честно говоря, мне все эти психологи до одного места, я за тридцать лет барахтанья в суровых водах жесткого капитализма и предпринимательства, так настропалялся на все эти мозговыверты, что щелкал психологов, как семечки. Короче, психологи нам не помогли, я оказался не внушаем. Правда, был среди них один старичок, весьма щуплого телосложения и с козлиной бородкой, который в отличие от своих коллег сильно с нами не расшаркивался, он сразу заявил, что я не просто трудоголик, а наркоман, и работа — это мой наркотик, и помочь мне может только одно — жесткое отлучение от работы, в идеале, кома или паралич. Иначе никак! Для меня заработанные деньги — это всего лишь приз, в конце стремительного спринта. Моей жене он посоветовал опоить меня снотворным, потом перевести в глухую деревню, где-нибудь в тайге, где посадить на цепь и не выпускать «в люди» пару месяцев. Только это и может помочь. Жена к столь радикальным методам не стала прибегать…а зря! Возможно, тогда мы были бы вместе и все сложилось иначе. Спустя двадцать восемь лет счастливого (в мое понимании) брака, мы расстались. Разошлись мирно и спокойно, я считал, что у неё это временная блажь, ну, а она всегда была мудрой и замечательной женой. Клад, а не женщина. Как и многие дураки, я это понял, только когда потерял, то, что до этого не ценил.
Ну, а работа для меня всегда была не просто способом добычи средств к существованию, а чем-то вроде наркотика, без которого долго нельзя, начинает ломать и корежит не по-детски. Причем, самое главное, это было осуществить задуманное. Запланировать «схему», все рассчитать, выстроить…и воплотить в жизнь, а как только всё заработает, завертится и «схема» начнет приносить прибыль, дальше мне она становится не интересна. Скучно, нудно и обыденно. Важны не деньги, а способ их добычи.
Лечиться от своей зависимости я не хотел, поэтому в пятьдесят три года остался один. Жена уехала к дочери в Москву, где собиралась помогать молодым родителям-студентам растить внучку. Заработанный за долгие годы капитал, я разделил на три части: одну часть жене, вторую — дочери, третью — себе. Пришлось распродать всю недвижку и монетизировать активы. После, из своей
