Уровень 2 - Глеб Леонидович Кащеев
По этой же причине Надя особо не напрягалась по поводу внешнего вида, как это делало большинство ровесниц. Когда тебе семнадцать, а твои родители постарались на славу и наградили тебя яркими чертами лица и без всякой косметики, то можно особо не заморачиваться ни с макияжем, ни с прической. Короткие, когда-то русые, но выцветшие почти до блондинки на обжигающем тропическом солнце волосы чаще всего находились в художественном беспорядке – ведь иногда и расческа была роскошью, поэтому укладывались просто пятерней. Совершенно немосковский загар мог бы навести на мысль, что девушка не вылезает из солярия, но ее внешний вид однозначно давал понять, что она и мода – вещи не просто несовместимые, а скорее существующие на разных планетах: сейчас Надя была одета в камуфляжные штаны, застиранную полинялую футболку невнятного зеленого оттенка и походные ботинки совершенно не по погоде. На фоне легких летних платьев и босоножек остальных пассажирок вагона метро она выделялась, как волчица в стаде козочек. Может поэтому те и старались особо на нее не глазеть.
Надя меланхолично посмотрела в тусклое двойное отражение в стекле дверей поезда и подумала, о том, что сегодня исполняется точно полтора года, как она ушла из дома. От этой мысли сердце заныло, а на виске задергалась жилка. Вспоминать расставание до сих пор было больно.
Когда Надя обнаружила в себе дар, а точнее, когда дар, зараза такая, обнаружился сам собой, то сначала она, как дурочка, обрадовалась. В четырнадцать лет всегда ищешь в себе то, что выделит среди сверстников, и, желательно, чтобы это была не высосанная из пальца мелочь вроде «зато я красивая» или «я по-особенному шнурую кроссовки». Как только Надя осознала, что она похожа на героя комиксов и у нее тоже есть необъяснимая суперсила, правда пойди пойми еще как ее применять, то готова была прыгать от радости. Продлилось это примерно до вечера, когда в дверь, а точнее в стену, постучались проблемы.
Довольно скоро она осознала, что пробудившаяся способность должна именоваться скорее проклятием, потому что она быстро лишила ее всех друзей, а затем и дома. Еще в шестнадцать, вместе с последней задутой свечкой на торте Надя окончательно решила, что она бомба с часовым механизмом на случайных числах, и родным будет без нее намного безопаснее. Если днем она еще хоть как-то могла контролировать проклятье, то во время сна «побочные эффекты» приходили совершенно неожиданно.
Если Надя нервничала, то рядом открывался настоящий портал, как в фантастическом кино. Иногда, если проклятье давно не проявляло себя, то портал мог возникнуть и вовсе просто так, без каких-либо предпосылок. Если Надя была в сознании, то могла это вовремя заметить, успокоить себя и угомонить разбушевавшееся пространство. Но вот ночью любой сон мог породить разрыв в континууме где-нибудь рядом.
Пространство в месте появления будущего портала начинало дрожать волнами, после чего в центре возмущения появлялась линзообразная щель, подернутая мутной пленкой.
Сначала Надя боялась даже прикасаться к таким проходам, но уже на третий раз любопытство взяло свое и она заглянула, а потом и прошла сквозь пленку портала. Ряд экспериментов показал, что по ту сторону могло оказаться совершенно произвольное место на Земле: от Арктики до бескрайних вод тропических океанов. Никакой системы в том куда ее забрасывало она не нашла. Проход существовал около одной-двух минут. Вполне достаточно, чтобы заскочить, осмотреться и вернуться.
Сначала это забавляло, так как случалось редко и в основном, когда Надя была одна. Но с каждым месяцем ее проклятье проявлялось все чаще и чаще, а контролировать его было все сложнее.
Последней каплей, разорвавшей все сомнения в клочья, стала ночь перед днем рождения, когда она проснулась от дурного сна, а когда пошла в туалет, то на полпути поймала младшую сестренку в последний момент перед самым порталом, что неожиданно организовался на стене прихожей. Черная мрачная туча весь следующий день растекалась по душе и привела к тому, что, когда полагалось загадывать желание, глядя на шестнадцать восковых палочек с язычками пламени, внутри у нее уже царила ледяная пустота. Как завороженная, Надя потушила веселые огоньки и поняла, что пора уходить. Сегодня.
Черт с ней, со школой. Все стало бессмысленным. Ни в какой институт она никогда не пойдет, ни дня не проведет на скучной офисной работе, так что и школьный аттестат ей не особо то и нужен. Надя решила нырнуть в первый открывшийся портал и превратить жизнь в бесконечную дорогу. Так будет проще ей и безопаснее всем остальным.
Тяжелее всего было написать прощальное письмо родителям. Сердце сжималось от боли, она давилась слезами, полностью намочив записку, но все-таки поставила финальную точку, аккуратно положила тетрадный лист на застеленную кровать, взяла небольшую спортивную сумку с вещами и ушла из дома. Навсегда.
Целый год она жила по принципу: «будет день – будет пища». Как только видела очередной разрыв в пространстве, бросалась в него как в омут. Где только Надя не побывала: на пляжах Майами, в трущобах юго-восточной Азии – она так и не выяснила страну, так как никто, абсолютно никто, не говорил тут ни по-английски, ни по-французски – и даже у египетских пирамид, где крайне эффектно ушла в стену на глазах группы ошеломленных туристов. Один раз ее занесло в неизвестное банковское хранилище, напичканное долларами. Портал продержался целых две минуты и этого оказалось достаточно, чтобы надолго решить все проблемы с наличными за счет обретения небольших угрызений совести.
Надя наслаждалась жизнью без ограничений. Где-то на Ямайке набила себе пару татуировок: одну заметную – для всех, а другую из тех, что не должен видеть никто. Ну, пока никто. Научилась кататься на серфе и сапе, нырять с аквалангом и без, стрелять из пистолета и арбалета, охотиться на барракуду, так как рыбалкой это опасное мероприятие язык назвать не поворачивался. Как-то целый месяц прожила в пустыне со странным племенем, где всем заправляли женщины с такими же как у нее синими глазами.
Через год Надя будто очнулась. Сидела в свой день рождения в баре на Джимбаране, наслаждалась огненным закатом в прикуску с божественно зажаренным на гриле только что пойманным тунцом и неожиданно осознала, что все это пустое. Мысль пришла внезапно, но тут же заняла все сознание: четкое понимание, что она потеряла двенадцать месяцев своей жизни зря. Такая дорога
