Радужный - Алексей Юрьевич Булатов
Проблема была в том, что по субботам и воскресеньям о моей персоне могло вспомнить достаточно большое количество тех, кто считал меня своим другом. А все те, кто так считал, знали, что я живу один. Поэтому, если вставал вопрос о том, куда можно вписаться, что бы прибухнуть, особенно долго не раздумывали. Все бы ничего, если бы не то, что такие выходные случались все чаще. Да, мои друзья не были законченными алкоголиками, но почему-то вспоминали обо мне только в конце недели.
Дойдя до работы, я прошел через проходную, поздоровался с охранником Сашкой и удалился на свое рабочее место. Это была обычная каморка айтишника без окон без дверей, совмещенная с серверной, где гудел компьютер. Тут все до последнего винтика в сервере и даже в столе было сделано и настроено моими собственными руками. Рабочий беспорядок, который почему-то все считали бардаком, для меня был подчинен абсолютно четким правилам хранения необходимой атрибутики. На столе справа от меня лежали сломанные клавиатуры и мышки, у которых еще был шанс на жизнь, но пока руки до них не доходили. С левой стороны в коробках стояли новые мышки, клавиатуры и пара картриджей для принтера. Под столом были картриджи, которые требовали заправки, там же стоял мой стационарный комп.
Я сел в свое любимое кресло, которое выклянчивал у НП в течении года, жалуясь на боли в спине и падающую продуктивность. Теперь в компании ООО «Аспера» было два таких – одно у меня, другое у Натальи Петровны, директора и владельца этой самой компании.
Погрузившись в кресло, я задумался. Похмелье было еще очень сильным, скорее всего от меня серьезно разило перегаром, так что лучше было не попадаться на глаза НП до обеда. Сама ко мне она обычно не заглядывала, но обязательно наводила справки, на месте ли я.
Работать было тяжко. К счастью, в этом не было необходимости. Я включил компьютер, загрузил конфигуратор, установил точку остановки, чтобы снаружи казалось, что я работаю. После этого сходил на кухню, заварил огромный стакан кофе, в который насыпал четыре ложки сахара с горкой, и сел за комп.
Мой компьютер был установлен так, чтобы никто из посетителей не мог видеть экрана, пока не зайдет вглубь кабинета. Обычно никто даже не пробовал проходить дальше порога, так как перемещение по кабинету было делом непростым и даже опасным. На каждом шагу можно было наступить на что-то или уронить какое-нибудь крайне важное и дорогое устройство, чем вызвать мой праведный гнев. Поэтому все, кто осмеливался дойти до каморки, обычно оставались на входе и задавали свои глупые «юзверовские» вопросы оттуда. Все это позволяло мне сегодня неторопливо потягивать кофе и, играя в «Косынку», потихоньку приходить в себя.
НП позвонила только около одиннадцати и попросила зайти после обеда. Я и сам собирался к ней в это время – уже более-менее пришел в себя, и мой желудок высказывал желание съесть, может быть, что-нибудь не очень твердое, но и не очень жидкое. В общем, супчику похлебать, наверное, было самое то.
В назначенное время я робко постучал в кабинет к НП и открыл дверь.
– Проходи, Алексей, присаживайся. Я сейчас закончу и поговорим, – приветствовала меня начальница.
Я сел за огромный стол и с удовольствием наблюдал шикарный вид на парк на берегу Днепра, который открывался из окна НП, пока она что-то печатала на ноутбуке. Обстановка в кабинете была классической директорской – два стола в форме буквы Т, недорогие, но удобные стулья. Через несколько минут НП закрыла ноутбук и посмотрела на меня проницательным взглядом:
– Ты опять бухал все выходные, Алексей?
– Нет, что вы, конечно нет!
– Не ври мне, я же вижу тебя. Ты зеленый, как лист весенний, да и соседка твоя Клава мне доложила, что в твоей квартире до двух ночи дым столбом стоял.
– Ну, посидели немного, друзья приходили.
– Ты понимаешь, что ты спиваешься? Ты же не живешь, ты же спишь в алкогольном сне! Ты за лето даже в отпуск никуда не съездил – взял две недели и через неделю вышел потому что деньги закончились.
НП, конечно, была права. С каждым ее словом волна стыда захлестывала меня все сильнее. Усугубляло все то, что она была мне не совсем чужим человеком – НП дружила с моими родителями, пока те были живы, и пообещала моей матери, когда та умирала, что приглядит за мной. И, как могла, держала свое слово – взяла меня на работу и платила неплохую по местным меркам зарплату. А еще как минимум раз в неделю устраивала промывание мозга на тему моих пьянок и гулянок. На большее, к моему счастью или несчастью, времени у нее не хватало. Но сегодня был именно тот день и время, когда она занялась моим мозгом.
У алкоголя есть одна интересная особенность – в момент употребления моя совесть засыпает мертвецким сном. А просыпается она вместе с похмельем и бубнит отдельным пренеприятным голосом в голове. Когда к этому голосу совести присоединяется голос НП, становится совсем грустно. Поэтому я просто сидел, уставившись в пол, и даже не старался оправдываться.
– Алексей, давай я тебя к врачу отведу, у нас же есть хороший психиатр-нарколог, пусть он тебя закодирует, – разговор на эту тему обычно заканчивался именно так.
Мне, конечно, идея кодирования очень не нравилась:
– Ну что вы, Наталья Петровна, алкоголик я что ли? Я сам завяжу, зачем меня кодировать?
– Да ты только обещаешь! Месяц хотя бы не пей и тогда докажешь мне, что не алкоголик.
– Да легко! – с искренней уверенностью пообещал я. Мне казалось, что месяц без алкоголя – это ничто.
– Вот и договорились. Ты ведь еще и денег попросить хочешь? НП была весьма проницательна, хотя, чтобы понять это не нужно было быть ясновидящей.
– Пятьсот гривен хватит?
– Да за глаза! Мне продуктов подкупить и на обеды, – обрадовался я.
НП взяла свою сумочку, достала кошелек и вынула деньги:
– Не забудь сообщить в бухгалтерии.
– Конечно, я им отпишу, сейчас же!
– Иди, и помни – ты мне обещал, – строго проговорила НП.
Я вышел из кабинета полный решимости начать новую трезвую жизнь, которая будет интересной и увлекательной. «Может, действительно, накопить немного денег, слетать в Турцию или Польшу, а то ведь кроме Крыма и Киева не бывал нигде, – мечтал я. – Да и в Крыму лет
