Роберт Говард - Барабаны Томбалку
Тилутан проревел яростное проклятие, выдернул ятаган из тела Саиду и отшвырнул умирающего прочь. Прежде чем он успел ударить снова, Амальрик, который весь покрылся мурашками от страха перед огромным кривым ятаганом, сцепился с Тилутаном врукопашную.
Отчаяние охватило Амальрика, когда он ощутил, насколько могуч негр. Тилутан был умней, чем Саиду. Он бросил ятаган и с ревом схватил Амальрика за горло обеими руками. Огромные черные пальцы сомкнулись как железо. Амальрик тщетно пытался разомкнуть хватку. Гханат прижал его к земле своим чудовищным весом. Он тряс своего не такого массивного противника, как собака треплет крысу. Он со страшной силой бил Амальрика головой о песок. Словно в кровавом тумане Амальрик видел яростное лицо негра, толстые губы, искривленные в свирепой ухмылке ненависти, блестящие зубы.
— Ты хочешь ее, белый пес! — рявкнул гханат, обезумевший от ярости и похоти. — Аррх! Я сверну тебе шею! Я разорву тебе глотку! Я… где мой ятаган? Я отрежу тебе голову и заставлю девку ее целовать!
Последний раз бешено ударив Амальрика головой о плотный, слежавшийся песок, Тилутан в приступе безумной жажды убивать приподнял противника и бросил его оземь. Затем чернокожий вскочил, отбежал, наклонился и поднял свой ятаган с песка — широкий полумесяц стали. Завывая в свирепом возбуждении, он повернулся и бросился на противника, потрясая оружием. Амальрик — оглушенный, потрясенный, едва живой после таких ударов — поднялся ему навстречу.
Пояс Тилутана развязался в драке и теперь конец пояса свисал до земли. Чернокожий запутался в поясе, споткнулся и растянулся на земле, раскинув руки, чтобы не разбить голову. Ятаган вылетел у него из руки.
Амальрик с невероятной быстротой схватил ятаган обеими руками и, пошатнувшись, ступил вперед. У него было темно в глазах. Пустыня плыла у него перед глазами. Он увидел, словно в тумане, как лицо Тилутана исказилось в предчувствии судьбы. Негр широко открыл рот, глаза его закатились, сверкнув белками. Он замер, опираясь на одно колено и одну руку, словно не в силах пошевелиться. Затем ятаган опустился, расколов круглую голову до самого подбородка. У Амальрика осталось смутное впечатление черного лица, которое рассекает красная полоса. Полоса расширяется, и вся картина тонет в сгущающихся сумерках. Затем темнота окончательно сомкнулась вокруг него и увлекла его за собой.
Что-то холодное и мягкое касалось лица Амальрика с нежной настойчивостью. Он слепо пошарил вокруг, и его рука наткнулась на что-то теплое, твердое и упругое. Понемногу к нему вернулось зрение, и он увидел перед собой мягкое овальное лицо, обрамленное роскошными черными волосами. Словно в трансе, он безмолвно смотрел, жадно впитывая все детали: полные алые губы, темно-фиолетовые глаза, кожа цвета алебастра. Внезапно он с удивлением понял, что видение говорит с ним нежным, мелодичным голосом. Слова были незнакомыми, и все же показались ему странно, ускользающе знакомыми. В маленькой белой руке был зажат мокрый обрывок шелка, которым девушка осторожно вытирала его лицо и лоб. Он чувствовал биение пульса с висках. Амальрик неуверенно поднялся и сел.
Была ночь. Ночь под небом, забрызганным звездами. Верблюд продолжал жевать свою жвачку; лошадь беспокойно заржала. Неподалеку лежала скорчившаяся фигура с отрубленной головой, посреди ужасного месива из крови и мозгов.
Амальрик посмотрел на девушку, которая стояла на коленях рядом с ним и говорила что-то на своем мягком неведомом языке. Когда мысли его прояснились, он начал понимать ее. Обратившись к полузабытым языкам, которые он выучил и на которых говорил в прошлом, он вспомнил язык, который учил, будучи студентом в южной провинции Коса.
— Кто… ты… есть, девушка? — спросил он медленно, запинаясь. Он сжал ее маленькую руку своими окрепшими пальцами.
— Я Лисса. — Имя ее звучало с легким пришептыванием. Словно шорох ручья о гальку. — Я рада, что ты пришел в себя. Я боялась, что ты умер.
— Еще немного, и мне бы не жить, — пробормотал он, бросив взгляд на страшную фигуру, которая недавно была Тилутаном.
Девушка вздрогнула и не стала смотреть в ту сторону. Рука ее задрожала. Они были так близко друг от друга, что Амальрику показалось, что он различает, как забилось ее сердце.
— Это было ужасно, — слабо выговорила она. — Как страшный сон. Ярость, драка, кровь…
— Могло быть и хуже, — буркнул он.
Она, похоже, улавливала малейшие перемены голоса или настроения. Ее свободная рука робко подкралась к его руке.
— Я не хотела обидеть тебя. Это было очень смело с твоей стороны — рискнуть жизнью ради незнакомки. Ты столь же благороден, как северные рыцари, о которых я читала.
Он бросил на нее быстрый взгляд. Ее широко открытые ясные глаза встретились с его глазами. В них отражалась только та мысль, которую она высказала. Амальрик начал говорить, но передумал и сказал не то, что собирался сначала.
— Что ты делаешь в пустыне?
— Я пришла из Гэзела, — ответила она. — Я… Я убежала. Я больше не могла это выдержать. Но мне было жарко, и одиноко, и я так устала, и я видела только песок, посек, песок, да еще слепящее голубое небо. Песок жег мне ноги, а мои сандалии быстро истрепались. Меня мучила жажда, а фляга с водой слишком быстро опустела. Я решила вернуться в Гэзел, но все направления выглядели одинаково. Я не знала, куда идти. Я страшно испугалась и побежала в том направлении, где, как мне казалось, был Гэзел. После этого я почти ничего не помню. Я бежала до тех пор, пока уже не смогла бежать.
Должно быть, я некоторое время лежала на обжигающем песке. Помню, как я вставала и шла вперед, шатаясь. Под конец мне показалось, что я услышала крик и увидела, как ко мне скачет черный человек на черной лошади. Больше я ничего не помню до тех пор, пока я не очнулась, лежа головой на бедре этого человека, который поил меня вином из фляги. Затем были крики и драка… — Она задрожала. — Когда все кончилось, я подобралась туда, где ты лежал, как мертвый, и постаралась привести тебя в чувство.
— Почему? — спросил он.
Она растерялась.
— Почему? — переспросила она. — Ну как же… Ты был ранен, и… ну, любой бы на моем месте так поступил. Кроме того, я поняла, что ты дрался, защищая меня от этих чернокожих. Люди в Гэзеле всегда говорили, что черные злы и причинят вред беззащитному человеку.
— Это касается не только черных, — пробормотал Амальрик. — Где находится этот Гэзел?
— Где-то недалеко, — ответила она. — Я шла целый день, и я не знаю, как далеко меня увез чернокожий от того места, где он меня нашел. Но он нашел меня примерно на закате, так что это было недалеко.
