Джон Робертс - Конан и сокровища Пифона
— Да, да, знаю, Спрингальд, — улыбнулась женщина. — Но мы сюда за человеком пришли, а не слушать интересные истории. И человек, которого мы ищем, должен быть за этой дверью.
— Я пойду вперед, малышка, — сказал великан.
Его пальцы обхватили рукоять меча. Несмотря на жару, длинные бархатные рукава и перчатки из прекрасной, бежевого цвета кожи скрывали его руки. Для того чтобы не задеть головой тяжелый дверной косяк, человеку пришлось низко пригнуться. Проделал он это как истинный воин.
Здоровяк не стал нагибать голову, подставляя беззащитную шею любому нападающему, а вместо этого низко присел в коленях, оставив туловище прямым, и как только миновал косяк, тотчас же распрямился в полный рост. Он моментально окинул взглядом помещение, после чего великан слегка расслабился, подавая сигнал остальным.
Большое помещение, в котором они оказались, напоминало амфитеатр. Стойка бара начиналась прямо от двери и тянулась по правую руку через весь зал. Слева располагалась лестница, ведущая наверх. Самый верхний ярус амфитеатра был, вероятно, шагов шесть в длину. Еще четыре яруса, каждый шириной со столик, спускались к нижнему уровню, где стояло множество столов и стульев. В дальней стене было пробито четыре круглых окна, через которые струился солнечный свет. Через них вошедшим была видна гавань с мерцающей бликами поверхностью воды.
В этот ранний час в зале находилось не более дюжины посетителей. Человек за стойкой бара поднял глаза на трех новых посетителей. При виде их дорогой одежды и амуниции он выбежал из-за стойки, вытирая руки о передник и отвешивая самые учтивые поклоны, на которые только был способен.
— Многоуважаемые, моя госпожа, чем могу вам служить?
— Мы ищем человека. Киммерийца. Нам сказали, он должен быть здесь.
Здоровяк говорил отрывисто, сквозь зубы, словно знал цену своим словам и не желал их тратить понапрасну.
— А-а, — разочарованно протянул хозяин, — вы имеете в виду Конана. Он сидит наверху, вон за тем столиком, у окна.
— Прекрасно, — сказала женщина. — Будь так любезен, принеси на тот стол кувшин своего лучшего вина и четыре стакана.
— Сию минуту, госпожа.
Хозяин поспешил обратно за стойку.
Конан внимательно наблюдал за вошедшими. Их вид был весьма необычен для такого места, как «Альбатрос». На первый взгляд, судя по ткани и покрою их одежды, они были из Аквилонии. Маленький казался довольно эксцентричным и нервным, но у Конана было такое чувство, что со своим коротким мечом он управлялся гораздо лучше, чем можно подумать с первого взгляда. Великан же выглядел весьма внушительно. Своими дорогими одеждами он походил не на безвкусного пижона, а скорее на человека благородного происхождения. Он явно принадлежал к военной аристократии, а его телосложение и боевой меч говорили о том, что к военному искусству он относится очень серьезно. Их спутница была для Конана загадкой. В компании аквилонцев и по-аквилонски одетая, она тем не менее белизной своей кожи напоминала Конану гиперборейцев. Он видел, как хозяин показал рукой туда, где он сидел, и эти трое двинулись к его столику. Похоже, фортуна поворачивается к нему лицом.
Незнакомцы подошли.
— Это ты Конан из Киммерии? — спросил здоровяк.
— Да, я, — ответил Конан, не вставая с места и не предлагая никому присесть. Не стоит торопить события.
— Я — Ульфило, маркграф Петвы, что в Аквилонии. Эта дама — Малия, жена моего брата.
— А я — Спрингальд, — сказал тот, что поменьше. — Ученый и учитель из Танасула.
— Мы бы хотели, чтобы ты нам помог во время путешествия, которое нам предстоит, — сказал Ульфило.
Появился хозяин с кувшином и стаканами. Он расставил все это на столе, наполнил стаканы и удалился, почтительно кланяясь. Вот теперь Конан поднялся, жестом показал на свободные стулья, приглашая всех сесть.
— Если вы и вино покупаете, я буду более чем счастлив вас выслушать.
Все четверо сели и пригубили вина.
— За последнее время мне здесь ни одного интересного занятия не предлагали, — сказал Конан, постепенно вникая в суть дела. — Я весь внимание.
— Сразу по прибытии б этот порт, — начал Ульфило, — мы стали искать моряков, которые бывали у Черного Берега. Нам сказали, что ты один из них.
— Правильно, — подтвердил Конан. — Но здесь есть и еще ребята. Каждый сезон к Черным землям отправляется торговать множество кораблей.
— Да, — сказал Спрингальд, — до Куша или немного дальше на юг, но нам-то надо значительно южнее. Много лиг к югу от реки Зархеба.
— Ходят слухи, — сказала Малия, — что ты бывал и в тех водах.
Конан помолчал.
— Бывал, — сказал он, — но это было много лет назад.
— Не думаю, чтобы береговая линия за это время изменилась, — сказал Спрингальд. — Но так далеко на юг забираются очень немногие.
— Тот, кто хочет получить хорошие барыши, должен добираться туда, где не бывает конкурентов; — уклончиво ответил Конан.
Правда состояла в том, что в тех краях не бывал почти никто, кроме пиратов.
— И как далеко на юг ты забирался? — спросила Малия.
— Так далеко, что названий тех рек и земель вы даже и не слыхали. Так далеко, что человек с белой кожей в тех краях диво дивное.
Конан внезапно рассмеялся.
— Что в этом смешного, Конан? — мягко спросил Ульфило.
— Только что пришло в голову, — ответил тот. — Тамошние ребята считали белым меня. — Конан ткнул большим пальцем руки в свою широкую грудь, которая была видна в расшнурованном вырезе его кожаной туники. Грудь Конана вся покрыта таким же темным загаром, как и его задубевшее от ветра, покрытое шрамами лицо. — А я в тех краях изжарился до такой черноты, как какой-нибудь тамошний пикт. Интересно, что бы они подумали об этой даме?
— Им еще представится такая возможность, — тихо сказала женщина.
Лицо Конана опять стало серьезным.
— Так что вы предлагаете? Те места не слишком хороши для людей, которых никогда прежде не забрасывало в жаркие страны.
Малия рассматривала человека, сидящего напротив. Она видела перед собой мужчину, которому на вид можно было дать лет двадцать пять. С таким же успехом ему можно было дать и все тридцать пять. Мощная внешность, излучающая дремлющую свирепость отдыхающего хищника. Простая туника из мягкой черной кожи. И как дань теплому климату, на ногах кроме обуви ничего нет. Как руки, так и ноги перетянуты тугими узлами мускулов со следами старых ран. Его единственным украшением была пара тяжелых бронзовых браслетов. Меч на поясе был длинным и тонким, никаких украшений на рукоятке. С другой стороны покачивался острый кортик. Кошелек, свисавший с пояса рядом с кортиком, видимо, совсем пуст. Но в общем — внушительная внешность этого человека вызывает уважение. Пожалуй, он в чем-то сродни ее огромному и даже чрезмерно заботящемуся о ней Ульфило.
