Александр Золотько - Бомбы и бумеранги (сборник)
Мать стояла посреди гостиной, в идеальном серо-жемчужном платье, скромном, но, по мнению Молли, в таком можно было хоть сейчас отправляться на королевский прием в Столице. Волосы стянуты на затылке в тугой узел, взгляд строгий.
– Молли. – Мама ответила легким кивком.
– Позволено ли будет мне сесть?
– Садитесь, дорогая. Папа задерживается, как всегда, так что обедать будем без него, когда вернутся Джессика и Уильям. Не сутультесь, дорогая. Осанка, девочка, осанка! И руки, Молли, где твои руки? Где и как держат руки приличные, хорошо воспитанные мисс?
– Простите, мама… – Молли поспешно развернула плечи, сложила руки на коленях.
– Вот так, дорогая. Хорошие привычки надлежит прививать с детства. Итак, милая, как дела в школе?.. Молли, не спешите, не глотайте окончания слов и не начинайте фраз со слова «потому». Прошу вас, золотко, я слушаю.
* * *– Гляди, Молли, «Даунтлесс»! «Даунтлесс» пошел!
– Ничего подобного, – фыркнула Молли. – «Даунтлесс» с одним орудием, носовым. Это «Дэринг». Пушку на корме видишь? Двенадцатифунтовка. Недавно только поставили.
– Все-то ты знаешь, – обиженно прогундел рыжий мальчишка с оттопыренными ушами. Он и Молли сидели на карнизе высоко поднимавшегося над гаванью старого маяка. Маяк уже не работал – вместо него построили новый, вынесенный далеко в море.
– Разуй глаза, Сэмми, – отрезала Молли, – и ты все знать будешь. «Даунтлесс», «Дэринг» и «Дефенсив» – три систершипа. Только что пришли с Севера. С канонеркой «Уорриор».
– Эх, хоть одним бы глазком увидеть, – вздохнул Сэмми, – как они там, за хребтом, по берегу бьют…
Да. Хребет Карн Дред был северной границей Империи. За ним тянулись бескрайние леса, как далеко – не сказал бы ни один имперский географ. Когда-то давно страна, где жила Молли, была островом. Бриатаннией. Но потом – потом случился Катаклизм. Тоже очень, очень давно. И остров сделался полуостровом. Пролегли дальние дороги, зазмеились реки, озера раскрыли внимательные глаза.
И туда, за острые пики Карн Дреда, пришли невиданные раньше тут жители. Жители с непроизносимым именем Rooskie.
Молли вздохнула, поглубже натянула настоящий машинистский шлем. Его ей подарил папа, а ему он достался от механика, которому папа спас ногу, пробитую круглой пулей из додревнего мушкета этих самых Rooskies.
Порыв ветра швырнул в лицо жесткую снежную крупу пополам с угольной гарью; рыжий Сэмми чихнул, Молли закашлялась, заморгала, поспешно опуская на глаза здоровенные очки-консервы. Очки тоже подарил папа. Такими пользуются путевые обходчики на самых глухих ветках, подходящих к отдаленным карьерам и лесопилкам.
Сэмми глядел на подругу с неприкрытой завистью. Конечно, на Молли теплая кожаная курточка на меху, исполосованная застежками-молниями, штаны из «чертовой кожи» со множеством карманов, высокие ботинки с пряжками. В школе приходилось носить форму, но в прогулках по городу мама Молли уже не ограничивала. Особенно сейчас, гнилой зимою.
Сам же Сэмми дрожал в худом и явно тонковатом пальто, истертом на локтях почти до дыр. Ботинки тоже вот-вот запросят каши, а клетчатые брюки – испещрены заплатами.
Сэмми жил «за рельсами» – за Геаршифт-стрит, по которой к порту, заводам и вокзалу ходил паровичок. На Геаршифт кончался «приличный», как говорила мама, район и начинались кварталы «неудачников», как говорил папа. «Впрочем, – добавлял он неизменно, – лечить их все равно надо. Таков долг врача, не забывай об этом, Молли, дорогая».
Ни мама, ни папа Блэкуотеры не одобрили бы пребывания их дочери в компании мальчишки «с той стороны». Впрочем, Молли уже успела усвоить, что рассказывать и делиться надо далеко не всем. Даже с родителями. И особенно – с родителями.
– А моего папку отправили сегодня, – сказал Сэмми, провожая взглядом «Даунтлесс», который на самом деле «Дэринг». – Новую ветку тянуть. Через ущелье Кухир.
– Кухир? – удивилась Молли. – Это же… на ту сторону!
– Ага, – Сэмми шмыгнул носом. – А там эти… Rooskie.
Ага, подумала Молли. Rooskies очень не любили, когда на их границах начинали рубить лес, засыпать овраги, строить мосты через горные реки или пробивать тоннели.
– «Геркулес» отправили их защищать, во! – нашел наконец Сэмми повод для оптимизма.
– «Геркулес»?! Во здорово! – искренне восхитилась Молли. – Эх, жаль, я не видела…
– Ночью уехали, – чуть снисходительно сказал Сэмми. – Вы ж еще спите в такую рань. Только мы встаем, заводские.
– И «Гектор», наверное?
– Не, «Гектор» по-прежнему в ремонте. – Сэмми с важным видом почесал нос. – Не починили еще. «Геркулес» один отправился.
«Геркулес» был самым большим и мощным бронепоездом в Норд-Йорке. Два двухкотловых паровоза, самых сильных, что производили заводы Империи, шесть боевых броневагонов, два вагона-казармы, вагон-штаб с лекарской частью; Молли безошибочно перечислила бы количество и калибры всех до единого пушек и пулеметов, которыми щетинилась бронированная громада, сейчас, знала она, выкрашенная в смесь грязно-серых и грязно-белых изломанных полос.
Ходила с «Геркулесом» всегда и малая бронелетучка с краном и запасными рельсами-шпалами, на случай, если какая-то досадная причуда судьбы повредит пути. Зачастую страховать гиганта отправляли и старенький заслуженный бронепоезд «Гектор», пускали вперед, отчего тот и претерпевал регулярно всяческий ущерб.
Но на сей раз «Геркулес» отправился один. Значит, дело действительно срочное.
Молли не успела обдумать все это, потому что в порту заревел гудок. Два буксира осторожно тянули к причалам низко сидящую громаду «Канонира», тяжелого монитора береговой обороны. Он ушел из гавани четыре дня назад и – говорил папа за ужином – не ожидался раньше, чем через две недели.
Что-то и впрямь случилось.
– Молли, ты глянь! – аж задохнулся рядом Сэмми.
Солнце скрывали низкие тучи, к ним примешивалась всегдашняя дымка, висевшая повсюду в Норд-Йорке, сыпала снежная крупа, но Молли все равно отлично видела, что монитор сидит в воде почти по самую палубу, куда глубже, чем полагалось. Увидела следы гари на серых боках рубки и боевой башни с торчащими жерлами четырнадцатидюймовых орудий. Сбитые ограждения мостика, отсутствующие стеньги и леера; из окрестностей трубы исчезли выгнутые раструбы воздухозаборников, без следа сгинули оба паровых катера. Нет и пары скорострелок правого борта («QF орудие Мк II калибром 4⅝ дюйма, длина ствола 40 калибров, вес снаряда 45 фунтов», – тотчас произнес голос у Молли в голове) – на их месте выгнутые и перекрученные полосы металла, словно зверь драл лапами древесную кору.
