Змеи города роз - Юлия Арвер
Разве не идеальное место для засланного человечка? Так и рассудил в свое время воевода Миреи, человек с закостенелым страхом предательства и бунта. Долгие десятилетия правления у него под кожей зудело беспокойство о соседстве с бывшей метрополией. Шесть лет назад, когда из-за Нарамских гор потянулись страшные слухи о зверстве младшей дочери воеводы, старик отправил в Даир доверенного человека. Тот напросился в ученики к одному из брадобреев и обосновался в его лавке.
Лазутчик и доложил о жестоком нраве Амаль, ее огненной мощи и влиянии Мауры на правителя Нарама, чем напугал старого воеводу до трясущихся поджилок. Уж что-что, а магия так и осталась для него непостижимой тьмой, несущей беды и смерть.
Решение воеводы Нарама поставить тринадцатилетнюю дочь во главе Варосских земель вызвало немало споров среди его подданных и заставило правителя Миреи усилить патрули на границе. Ребенок во главе города – неслыханная новость! А уж ребенок-убийца, играющий с огнем…
Традиция наместничества существовала в Нараме сотни лет. Каждый правитель выделял своим детям земли, тем самым разделяя с ними власть. Наместники олицетворяли каана (а после завоевания Белоярской империей – воеводу) вдали от столицы. Это старинный акт доверия и подготовка наследника к правлению после смерти отца. Такая себе местечковая монархия.
Конечно, в древние времена бывали наместники и моложе Амаль, но с приходом Белоярской империи дикие устои рухнули. С тех пор лишь после двадцатилетия человек считается взрослым и полностью окрепшим. Девушкам, не достигшим этого возраста, даже замуж запрещается выходить. Что уж тут говорить о правлении городом! Но воевода нарушил это правило…
Еще шесть лет назад до меня долетели слухи о дурной славе, что тянулась за наместницей из самой столицы Нарама. Поветрие людской молвы о полоумной ведьме разнеслось до самого Белоярова.
От рук тринадцатилетней дочери воеводы погиб молодой парень, и об этом трубил весь Даир. Она попросту сожгла его в колдовском пламени невиданной силы. От паренька остались лишь обугленные кости. Поговаривали, что Амаль с жестокостью чудовища уничтожила человека, который всего-навсего не разделил ее чувств. Воевода замял скандал, но народ было не заткнуть. Молва неуловимой дымкой расползалась по провинции и за ее пределы.
Думаю, Амаль сослали так далеко от столицы Нарама во избежание народного гнева. Люди судачили, что она возглавит город лишь для виду, скрывая за собой реального правителя – свою мать. Эта новость привела в ужас мирейского воеводу и подкосила его здоровье. Старик считал Мауру демоницей, посланной в мир людской, чтобы нести с собой скверну. Однако судьба распорядилась иначе. Вскоре после отъезда Амаль из Даира Мауру отравили, и людская молва обвинила в этом ревнивую жену воеводы.
– Дания, Ингар! Где же вы так долго бродили?! Сейчас начнется представление! – долетел до меня голос Иды. Она пробиралась к нам, придерживая расшитую тюбетейку, так и норовившую соскользнуть с головы. Курносое лицо светилось женским коварством. Уж не специально ли она искала нас в толпе?
Моя спутница заметно погрустнела при виде подруги. Я попытался ускользнуть, оставив их вдвоем, но Дания жалостливо залепетала о толпе, где полно пьяных мужчин, и о таинственном убийце, который мог скрываться в любой из подворотен.
Про убийцу я знал и без нее. За неделю, проведенную в поместье наместницы, мне удалось под покровом тени подслушать несколько любопытных разговоров. И они меня не порадовали. В Вароссе хватало проблем, а я умудрился попасть в самую их гущу.
– Шурале не выйдет из леса, чтобы тебя убить, глупая! Для этого и горит костер! – долетел до меня возмущенный голос Иды.
Чуть поодаль от толпы, действительно, горел большой костер, вокруг которого волчками крутилась детвора. Я снисходительно усмехнулся. По поверьям нарамцев огонь отгонял злых духов, потому на каждый праздник жгли большие костры, дабы уберечь народ от происков нечисти. Дикий народ и дикие обычаи…
– Это не Шурале, – окрысилась Дания. – Не стал бы он убивать у городских стен! Ему хватает тех, кто суется в лес!
– Так никто не суется, вот он и ищет, кем бы поживиться.
Ида обиженно поджала губы. Эта бойкая девчонка ненавидела, когда скромная и пугливая подруга ей возражала.
– Меньше слушай сказки Алии, – буркнула Дания. – Еще скажи, что это наместница убивает девушек по приказу великого и ужасного Шурале. Она ведь ходила в Нечистый лес в полнолуние.
– Про нее и не такое говорят, – пробормотала Ида и воровато огляделась. – Забыла о двух господах, которых нечисть загрызла прямо в полнолуние? Все знают, что это дело рук наместницы. Она с нечистой силой дружит, вот и попросила о помощи.
Я с интересом наблюдал за их перепалкой. Во народ! Они и байки о Шурале приплели к убийствам несчастных девушек! Я, конечно же, не верил ни в какие народные выдумки. Убивал и иссушал девушек человек, обладающий зловещей силой, неведомой ни мне, ни самой Амаль. Уж я бы знал, если бы она напала на след таинственного убийцы. Пока что наместница занималась лишь истреблением змей и методично уничтожала пламенем собственные руки. Ни с какой нечистью она не якшалась, это уж точно. И никого из тварей натравить на двух незадачливых господ не сумела бы. Амаль – всего лишь человек, а низшие магические существа не признают людей и не сотрудничают с ними.
Спор Дании и Иды прервала завораживающая мелодия дудука. Представление началось, и горожане затаили дух. Талантливо сыгранная история о правителе некогда великого Нарама, таинственной незнакомке, вскружившей ему голову, и ее предательстве, стоившем влюбленному мужчине трона и жизни, ничем не уступала представлениям театров Белоярова. Почему эти актеры еще не в столице империи? Что они забыли в Вароссе, окруженной Нечистым лесом?
Пока каан Нарама умирал от рук любимой, Дания жалась ко мне и украдкой утирала слезы, шмыгая носом. Я снисходительно улыбался, с теплом в сердце вспоминая Лиру. Она так же близко к сердцу принимала каждую прочитанную книгу и увиденную пьесу. Не перечесть, сколько раз я утирал ручьи ее жемчужных слез. Моя Лира… Каково ей без меня? Моя прелесть не боец, но она обещала не давать себя в обиду. После возвращения домой я вновь возьму это на себя.
Заигравшая музыка вырвала меня из воспоминаний о доме и вернула в гущу нарамского
