Сыны Тьмы - Гурав Моханти
Карна зашипел сквозь стиснутые зубы. Правда явно казалась Джесталу неправдоподобной.
– Пусть приведут сюда кого-нибудь из Хастины, – спокойно сказал он. – Они смогут опознать царевича Дурьодхану. Или можно вызвать самого императора; он видел нас на панчалском сваямваре. Или господина Шишупала… – Перед глазами Карны всплыл образ его мертвого племянника, сидящего на плечах у Шишупала, но он поспешно отбросил это воспоминание. – Спроси его! Он знает нас!
– Как удобно, что господин Шишупал сейчас находится с дипломатической миссией далеко на севере. Ты ведь это знаешь, не так ли? Или ты думаешь, что у императора есть время посещать тюремные камеры, чтобы лично поговорить с такими паразитами, как ты? Он – Бог и Царь, благословленный Ксат и Ямой. Он оставляет оздоровление империи нам, его слугам. Но опять же… – Джестал почесал тощий подбородок. – Димвак, я полагаю, он прав. Мы не можем повесить их, пока не проверим его заявления. Если он тот, за кого себя выдает, то он имеет право на иммунитет от уголовного преследования. Разве вы, северяне, не так это называете?
Это сработало! Карна был просто потрясен.
– Да…
– Но… но не на гражданские средства правовой защиты, верно?
Карна понятия не имел, что это означает. Джестал, казалось, прочитал его мысли:
– Ах да, закон – не самая сильная сторона шпионов, не так ли? Закон в его нынешнем виде позволяет мне завладеть твоим имуществом до тех пор, пока не откроется правда, в качестве гаранта твоего хорошего поведения. Эту концепцию изобрел ваш Союз. Они называют это залогом.
– Думаете, у меня хоть что-то есть? У Дурьодханы были кольца… – Карна замолчал, проклиная себя за наивность.
Глаза Джестала сверкали злобой, с которой Карна был слишком хорошо знаком. Жрец повернулся к Димваку, и тот бросил на жаровню несколько золотых колец, легко просочившихся вниз, сквозь угли. У Карны перехватило дыхание, и он сдавленно вздохнул.
– Ты признался в незаконном проникновении в империю. – Пока Джестал говорил, Димвак подошел к Карне. – Ты ведь новичок в этом, не так ли? – Джестал грустно улыбнулся. – Как бы то ни было, пока мы не проверим ваши заявления, нам понадобится что-нибудь, принадлежащее тебе. Сейчас идет война. Империи нужно все золото, которое она только может достать, а те, кто признались, что они шпионы, вряд ли могут рассчитывать сохранить свое имущество в такие времена.
Димвак зажал пальцами щеки Карны и засунул в рот ему тряпку, а затем повернулся к жаровне.
– Это должно упростить задачу, – сказал Джестал. – Начинай.
Карна услышал скрежет металла и повернул голову на звук. Он увидел, как Димвак вытащил из жаровни заостренный прут, окруженный снопом белых искр. У Карны скрутило живот. Димвак шагнул вперед и прижал пышущий жаром оранжевый конец прута к плечу Карны, а затем вонзил его в кожу-нагрудник. Хлынула кровь, и приглушенные тряпкой крики Карны эхом разлетелись меж стен.
– Он не лгал. Это часть его кожи, – сказал Димвак.
– Меня не волнуют подробности того, насколько он мерзок. Ксат не создавала его таким, а значит, это все нужно убрать!
Димвак кивнул и нажал сильнее. Послышался звук, словно в кастрюлю с горячим маслом бросили лед, и сейчас, одновременно с криками Карны, это было столь душераздирающе… Тело Карны билось и содрогалось, как рыба на крючке, его спина выгнулась так, что кандалы на руках могли в любой момент лопнуть. Но Димвак продолжал давить все с тем же каменным лицом.
Железо наконец пробило броню, и наружу вырвался отвратительный пар. Искаженные крики Карны зазвучали все бессмысленней. Димвак, поджав губы, сдул пар, поднимающийся от раны, и повел металлом вниз, разрезав броню до подмышки. На лицо Димвака брызнула кровь, но мужчина трудился столь же невозмутимо, словно разделывал оленя.
Карна уже не мог дышать. Если бы боль не смыкала своих неумолимых объятий, он бы уже потерял сознание. Перед глазами, как пчелиный рой, кружились искры, а Димвак меж тем пронзил кожу, отрывая нагрудник от обнаженной плоти. Джестал, все так же не сводивший глаз с водяных часов, так и не пошевелился.
Внезапно шипение и крики стихли. С тряпки, зажатой в оскаленных зубах Карны, сочилась пена, а юноша лишь скулил, как побитая собака.
– В чем дело? – раздраженно спросил Джестал.
Димвак хмыкнул и выдернул прут из тела. Карна, взвыв от боли, очнулся от того полубессознательного состояния, в котором находился, и этот вой постепенно перешел в стон. Димвак указал на конец прута – тот уже успел остыть и стал темно-красным от крови и обугленной плоти. В камере воняло горелым мясом. Палач бросил прут на угли, ожидая, пока он снова нагреется.
Джестал подошел к Карне и, схватив юношу за волосы, отбросил его голову назад, а затем похлопал Карну по груди – раз, другой, третий, и, поморщившись, потянул за опаленные края нагрудника. Все, что он видел, – это лишь почерневшая сырая плоть. Кожи не было.
– Это действительно похоже на часть его кожи, – пробормотал он.
– Я так и сказал, – проворчал Димвак, возвращаясь к пленнику с прутом.
Джестал отступил на шаг. Карна, предвосхищая обжигающую боль, уже не отводил взгляда от надвигающегося на него оранжевого острия прута.
Димвак склонился к нему:
– Прости, малыш. Ничего личного. – Но прежде чем Димвак успел пошевелиться, раздался шелест плащей и звук поспешно бегущих ног.
– Ваша милость!
Краем налитых кровью глаз Карна увидел, как в дверном проеме появились три расплывчатые фигуры, одетые в одинаковые серые одежды, – и у каждого на левом глазу была черная повязка.
– Надеюсь, у вас есть веские причины беспокоить меня.
Помощники съежились под его обжигающим взглядом:
– Ваша милость, мы только что получили новости от наших шпионов на севере. Похоже, грек Каляван в одиночку двинулся на Матхуру. Хастина послала солдат на помощь Матхуре. Ходят слухи об айраватах с востока…
– Проклятье! – красноречиво заметил Димвак.
– Император знает?
– Пока нет, ваша милость.
– Димвак, за мной. – Джестал выскочил из камеры, не проронив больше ни слова и оставив обожженного Карну истекать кровью.
Его люди ушли следом, потушив все факелы. Карна заметил, что они забыли плотно закрыть дверь, и в полумрак камеры осталась литься тонкая струйка света. Из щели
