Я стираю свою тень 9 - Сергей Анатольевич Панченко
— Один за всех. — Апанасий выставил вперёд два пальца.
— Не стоит. — Я не хотел участвовать в его игре. Всё было очень серьёзно, чтобы подвергать друзей риску.
— Пока маяк идёт по следу, нам ничего не грозит. Гораздо опаснее будет возвращение назад, когда маршрут придётся строить самостоятельно, — размышлял вслух Трой. — Я не сойду, друг. Не прощу себе этого малодушия.
— О чём ты говоришь? У вас семьи, вам детей растить надо, а не по космосу за чужими отцами гоняться. Звоню Айрис, пусть она пришлёт транспорт за вами. — Я уже начал набирать её контакт, когда Апанасий резко ухватил меня за руку.
— Дело не в отце, а в том, что, приняв твоё предложение и вернувшись на Землю, мы будем каждый раз взвешивать риски и вести себя так, словно жизнь любого человека из нашей компании можно оценить. Я представил, что с моей дочерью случилась беда, а вы такие — ну, это опасно, Апанасий, мы не станем рисковать, у нас семьи, завтра вообще в зоопарк собирались. Давай мы тебе денег дадим, а ты там сам дальше. Вот так звучит твоё предложение. Мы же не для удобства дружим, чтобы занять было у кого до зарплаты, а как раз для таких случаев, когда нужно забыть обо всём и прийти на помощь.
Наш здоровяк разродился речью, которую от него не ждали. Он был прав. Я мог создать прецедент, после которого любому из нас стало бы неловко обращаться за серьёзной помощью.
— Но цена вашей смелости? — попытался я в последний раз привести аргументы холодного разума.
— Мы обещали твоей матери, что всё будет хорошо, — напомнил Апанасий. — Некрасиво трём здоровым мужикам не сдерживать данные обещания. Будем максимально осторожными, предусмотрительными и расчётливыми.
В порыве чувств Апанасий резко дёрнул подлокотник кресла и свернул его.
— Блин, чего он такой хлипкий? — Здоровяк попытался вернуть его на место, но тот безвольно падал. — Мужики, если что, скинемся, да?
— Боюсь, нам придётся года два работать на этот джет, — предположил Трой. — Зато у нас с Кианой будет легальная возможность скидывать неликвид. Они там вообще ничего не понимают в свежей рыбе.
Экран снова осветился шифрованным входящим звонком. Я посмотрел на своих друзей, не зная, какой ответ мне дать владельцу судна.
— Вместе до конца, — шепнул Трой. — Апанасий прав, мы не можем оценивать друг друга, или это уже не дружба.
Я принял звонок. На экране был совсем другой человек.
— Уверен, вы сделали правильный выбор. — Голос его тоже стал другим. — Лучше сохранить свои жизни, корабль и кошельки родственников. Поиграли в спасителей, потешили своё мужское эго, пора и по домам.
— Нет, друг, мы летим дальше, по следу маяка, — влепил я ему с некоторой мстительной злостью. — Включай прыжок.
— Вы серьёзно? Вы что, идиоты или просто ищете свою смерть? — Мужчина опешил от ответа.
— Мы ищем моего отца, а со смертью как получится.
— Вы же подставите свои семьи. Им придётся отрабатывать каждый рубль стоимости моего имущества в течение многих лет. Если вы думаете, что платить не придётся, то ошибаетесь.
На экране появились фотографии семьи Апанасия, Троя, их домов и мест, где они часто гуляли.
— Я даже могу показать, чем они сейчас заняты, — произнёс мужчина.
— Это не повлияет на наше решение, — ответил ему Апанасий. — А шантаж семьями может вылезти тебе боком, дружище. Ты обнуляешь себя. Мы либо партнёры, которые держат слово, либо игроки, которые поступают целесообразно, согласно правилам, пригодным для общей игры. Ты нас запугиваешь, мы вправе не платить тебе.
— Не в вашем состоянии ставить мне условия. Я отключу управление и заблокирую системы жизнеобеспечения, — пригрозил владелец джета.
— Ладно, мой друг погорячился. — Я понял, что его угрозы не пустые. — Мы летим дальше, и все наши условия договора действительны. Запускайте прыжок.
— Так-то лучше. — Мужчина отключился.
Апанасий сидел нахмурившись.
— Вот гнида, — произнёс он с чувством. — Слово даю, как вернёмся, найду его и придушу.
— Не помешает узнать у Айрис, где она нарыла такого ненадёжного партнёра.
Беснующаяся звезда на экране смазалась в полоску. На несколько секунд мы погрузились в абсолютный мрак пустоты и снова проявились среди миллиардов звёзд. Выход в нормальное пространство произошёл вдали от солнечных систем. Следующий прыжок последовал с десятиминутной задержкой, и нас снова вынесло в обширное пустое пространство между галактиками.
— Мы нагоняем маяк? — поинтересовался я у Троя, лучше понимающего навигационные обозначения корабля.
— Он ушёл от нас на сотню прыжков. Мы в отрыве на несколько суток из-за того, что каждые полсотни прыжков придётся устраивать пятичасовую профилактику двигателей. Их необходимо калибровать из-за изменения некоторых параметров пространства. Мы всё дальше уходим от привычной части вселенной. Это уже почти граница самых дальних маршрутов. Скоро пограничные буйки минуем.
— А нам ничего за это не будет? — поинтересовался я, впервые услышав про такое.
— Нас опознают, занесут в журнал, и всё. Мы взрослые люди и сами решаем, где хотим находиться. Если родственники обратятся в службу, им покажут запись — вот, три долбодятла на «Томминокере» такого-то числа в такое-то время пересекли границу. Обратно не пролетали, — усмехнулся Трой.
— Знаете, владелец этого судна так меня расстроил, что у меня разыгрался дикий аппетит. — Апанасий снова поиграл сломанным подлокотником. — М-да, плохая идея делать хлипкие кресла.
— Мужики, у нас всё равно впереди до хренища времени, может быть, не только поедим? — Я приложил к шее два пальца, указательный и средний, намекая на пьянку.
— Один за всех, — повторил мой знак Апанасий.
— И все за одного. — Трой тоже приложил два перста к шее.
Казавшаяся вначале сомнительной идея взять с собой крепкого алкоголя сейчас показалась совершенно удачной. Ограниченное пространство и ожидание нескорого окончания путешествия требовали разнообразия, чтобы не впасть в уныние. Мы вместе вошли в тот возраст и социальный статус, когда игры и фильмы надоедали скорее, чем совместное застолье и долгие разговоры обо всём.
Получалось любопытно. Между рюмками пролетали тысячи световых лет. Целые куски вселенной проносились мимо со своей миллиардолетней историей, с эволюцией живых существ, периодами мира и войн, судеб и надежд, а мы сидели внутри
