Внизу - Руслан Ряфатевич Агишев
— //-//-
Александр закрыл за собой дверь и оказался в приемной, где встретился с взглядом удивленной секретарши, ухоженной брюнетки лет тридцати.
— Мы закончили, — спокойно проговорил он, одернув комбинезон техника и удобно расположившись на широкой мягкой софе. После чего широко, по-свойски, улыбнулся секретарше. — Рудольф Альбертович обещал отдать распоряжения о расширении моего доступа. Позаботьтесь, будьте добры, — он положил на стол небольшой пластиковый прямоугольник, идентификационную карту, предоставляющую доступ в определенные зоны гимназии. — Вот мой айди, — с этими словами залез рукой в небольшую вазу и взял целую жменю леденцов, которые тут же начал с удовольствием грызть.
Сказать, что сидевшая в приемной дама удивилась, не сказать ничего. Она была в самом настоящем шоке. Прямо передней на софе, обтянутой настоящей крокодиловой кожей, по-хозяйски, развалился какой-то уборщик и нагло ей при этом улыбался. Да, этого чистильщика унитазов на порог приемной пускать нельзя. Ему же, напротив, дали беспрепятственный доступ во все зоны гимназии, в том числе и «красные». Как так? От этих роившихся в ее хорошенькой головке вопросов, даже дурно стало.
Она нажала кнопку на селекторе, вызывая кабинет старшего управляющего.
— Рудольфик… Хм…, - привычно начала было она и тут же поперхнулась, когда улыбка парня стала еще шире. Он нервно дернула головой и ответила вызывающим взглядом. Мол, потрахивают ее прямо тут, на столе, и что?! Для здоровья полезно, между прочим. Да и в плане работы не помешает. — Этот… уборщик говорит, что ты ему разрешил… Что? — из трубки послышался раздраженный голос старшего управляющего, судя по всему, указывающего на ее место. То-то лицо женщины пошло красными пятнами. Явно, не ожидала такой отповеди. Обиделась. Губки даже задрожали.
Несмотря на парня, взяла его айди, что-то понажимала на сканере и провела картой по сенсору. После вернула обратно.
— Вот… господин Смирнов, — с трудом произнесла она именование «господин». Никак не лежала ее душа к тому, чтобы называть какого-то уборщика господином. — У вас открыт доступ по все помещения гимназии, кроме кабинета господина старшего управляющего.
Продолжая улыбаться, Александр кивнул. Мол, отлично. Забрал айди и вышел из приемной в коридор, где не смог пройти и десяти шагов. Напряжение последних минут резко оставило его. Из него словно стержень вынули: все ослабло, руки плетьми повисли, ноги отказывать начали. Парень, шатаясь, как пьяный, с трудом доковылял до небольшого закутка и тяжело опустился на подоконник.
— Откат пошел, мать его. Чуть-чуть времени не хватило, — тяжело выдохнул парень, прислоняясь спиной к стене и закрывая глаза. — Думал, еще протяну…
Откат, обычное явление после состояния сверхконцетрации, когда весь организм интела работает на пределе своих возможностей. Максимально раскрываются физические, психические и интеллектуальные способности, требующие просто гигантских затрат энергии. Вот и сейчас, пережив мощнейший психоэмоциональный взрыв, парень потерял пару-тройку килограмм. Комбез уборщика, что еще утром в некоторых местах казался тесным, сейчас болтался, как на вешалке.
— Срочно поесть что-то нужно, — прошептал он еле слышно. Во рту великая сушь. Язык казался наждаком, который едва помещался во рту. В горле встал ком, и никак его было не сдвинуть. — В буфет нужно.
С кряхтением встал и пошел по коридору, переваливаясь с ноги на ногу. Нужно было пройти метров двести по прямой, затем спуститься на первый этаж, где в фойе и находился буфет.
На лестнице остановился, пропуская поднимавшихся гимназистов. Лучше дождаться, пока станет свободно. Не дай Бог коснешься кого-нибудь, грехов не оберешься. Ведь, он уборщик, пария, даже своим видом оскорблявший благородных. Ничего не поделаешь: такой мир, такие правила.
— Вроде свободно, — держась за поручень, осторожно начал спускаться.
Слабость становилась все сильнее и сильнее. Откат оказался довольно сильным, даже не ожидал. В его мире у него такого, вообще, никогда не случалось. Видимо, дело было в новом теле, оказавшимся слишком слабым для его способностей. А, значит, нужно срочно заняться своим физическим состоянием. Интелу быть доходягой просто смерти подобно.
— Ничего, ничего, дайте только до местной лаборатории добраться. Я такие коктейли сварганю, что все мигом поправим…, - с невнятными бормотаниями ковылял он, держась вдоль стенки. — Кстати, вон и буфет… Черт… Ой! Б…ь!
Его вдруг резко повело в сторону, словно от сильного толчка. Ноги подогнулись, и тело со всего размаха врезалось в стеклянную витрину, за которой рядами стояли причудливые золотистые кубки с за разные достижения гимназистов.
Все кругом загрохотало! Во все стороны посыпались стеклянные осколки, кубки, таблички, грамоты в рамках. Что-то особенно массивное и ребристое прилетело и ему в голову.
Когда звон в голове чуть затих, Александр со стоном зашевелился. Ладонями ощупал голову. Вроде бы ничего серьезного: вскочившая шишка, на лице пара несильных порезов от разбитого стекла. Значит, будет жить.
— Ха-ха-ха! Димон, это же чистый страйк! Ха-ха-ха! — откуда-то сбоку раздался хохот, прерываемый довольным ломающимся баском. Под стать голосу оказался и гимназист — прыщавый дрищ с оттопыренными ушами и наглым взглядом. Ржал так, что аж за живот держался. — Дебилок, аж рыбкой нырнул! Ха-ха-ха! Зачетный воздушный кулак! А рассчитал все как точно! Ни одна сигналка подавителей не сработала. Красавец просто!
— Димасик, я все сняла! Все-все! Это же улет! — подключилась какая-то деваха, от переизбытка эмоций захлопавшая в ладони. Фигуристая, с необычно короткой стрижкой, она едва не висела на виновнике всего этого переполоха — худощавом брюнете с вышитой графской коронкой на лацкане гимназического пиджака. — Надо будет девчонкам переслать! Пусть тоже поржут!
Брюнет, явно красуясь, притянул к себе соседку и смачно поцеловал, по-хозяйски облапив ее. Явно, альфа-самец этой компании. К бабушке не ходи, вся эта стая держится вокруг него.
— Ну, дебилок, прибирись тут. Ты ведь уборщик. Ха-ха-ха! — с чувством расхохотался он своей ей же шутке. Носком отполированного до зеркального блеска ботинка сильно пнул кусок стекла, который полетел в сторону валявшегося у стены парня. — И это тоже не забудь убрать. Ха-ха-ха!
Александр сплюнул кровь разбитыми зубами. Немного приподнялся над полом. В ладони врезались острые стекляшки.
— Нехорошо так делать, молодой человек…, - негромко, но достаточно внятно, проговорил лежавший парень в спину Скуратова. Тот, уже отвернувшийся прочь, замер. Казалось, даже его спина удивилась в этот момент тому,
