Таблицы неделимости 2 - Александр Евгениевич Владыкин
– А, голова?
– Что голова?
– Голова, не отпала, за ненадобностью?
Когда Романов, случайно попал на планету, он чуть не умер со смеха, увидев меня в образе горбатого неандертальца, а у Нели бигуди выросли не на голове, а на носу, она превратилась в смесь Горгоны с селёдкой, такими, по мнению Глории были русалки, Неля постоянно пела марши, русалки должны петь и заманивать женихов. Так что Романов легко отделался, Глория его за добычу русалки приняла. Про фараонов и мумий я уже боялся рассказывать. Неля сквозь песни шипела:
– Следи за языком, придурок.
Я не знаю, как эта пигалица такое вытворяла, но превращаться в исторические пособия мне не нравилось. Селедкин хвост у Нели отпал сам по себе – за ненадобностью, марши тоже кончились, видно ребёнок наигрался, Неля перестала со мной разговаривать, голос у неё пропал, она только шипела в мою сторону, смахивая, продолжающие отрастать, бигуди. Нос у неё был красного цвета, как у алкоголика, она меня ненавидела, вместе с моей долбанной историей. Я боялся подходить к зеркалу, при одном виде моих глаз, как у лемура лори, мне становилось плохо, а ребёнку нравилось. Я пожаловался Гемо на произвол малой, тот обещал применить меры, а мне советовал держаться принципа и не искажать историю Земли. Гемо был императорским аналитиком, и вообще – мозгом этой системы, имеющим влияние на всех, в том числе и на принцессу. На следующее утро, и горб пропал и зрение стало нормальным, без уже привычного колера. Неля впервые улыбнулась на татами, размазав по ковру свою ученицу, превратившуюся в слизняка. Глория сама не поняла, делала всё правильно. С этих пор, всё, что пыталась воспроизвести девушка, отражалось на ней самой. В конце концов полутенянке надоели эти игры, оканчивающиеся самобичеванием, и уроки истории стали протекать в нормальном русле. Я отдал должное: хорошо, что не учитель математики, тот пытался ей интеграл объяснить. Бедные врачи причитали, что такого радикулита не бывает. Девочка была с юмором, но с характером, она сказала, что неправильная у вас история, больше похожа на сказку, и ведёте вы себя неправильно, устраиваете какие-то войны, придумываете кукольных богов, городите такую чушь и сами в неё верите. Вся ваша история – это обман, за которым стоит дядя, с ниточками в руках. Вы марионетки и эта история придумана для вас. Дальнейшие занятия проводить было бессмысленно, Гемо посмотрел записи уроков малой, улыбнулся. Вы когда-нибудь видели, как улыбается мутант? Уроки истории закончила Неля, циклус поведала свою точку зрения на земные события. Это был консенсус, девочку удовлетворило преподавание тренера по рукопашному бою. Мне стало обидно, я себя почувствовал такой не нужной куклой. Глория поняла, попросила прощения:
– Не обижайся! Ты такой хороший, сказочник!
В этом мире я остался Сказочником, хотя ни с кем больше про историю Земли старался не говорить. Гипнотического центра не избежал и я, только меня перестроил сам Гемо. Я стал комендантом этой планеты. Неля была главнокомандующий, циклусов полутены не относили к куклам, этот народ оказался древнее полутенов, и им доверяли ответственные посты, мне же было вверено управление логистикой. В моём подчинении было пятьдесят биороботов, вся охрана, дети Гемо тоже числились в моём штате, при лазарете. На подземных складах было скоплено всё, для жизнеобеспечения планеты. Надо было только придерживаться временных циклов. Обороной руководила Неля, и всё было бы хорошо, если бы против нас не выступила более древняя цивилизация, и применила против империи такое оружие, о котором мы, даже понятия не имели. Я не люблю писать о войне, война – это настолько грязное дело, что пачкаешься сразу весь, с ног до головы и всю жизнь потом пытаешься отмыться в мемуарах. Не зависимо: победил ты или потерпел поражение; остался жив – а значит виноват, и с этой поры живёшь взаймы. Ты остался должен погибшим. Дёргающих ниточки переполняла эйфория, они смогли превратить тебя в зверя, ты готов был зубами рвать себе подобных, уничтожать их ротами, батальонами, армиями. Современная война на уровне галактик – быстрая, бесчеловечная: где-то достаточно было выжечь атмосферу, чтобы остались единицы, которых даже противником считать нельзя; некоторые планеты легче было взорвать, столько на них накопилось злости и мусора, Землю испарили со всем её кукольным народом, начиненным взрывчаткой. Не стало океанов и времён года. Люди сами отказались от любви, не в силах разорвать контакт с кукловодом. Они умерли, как герои! Сразу все, как на кукольном спектакле, когда актёр бросает нити управления марионетками на сцену, одевает перчатки и уходит, под аплодисменты зрителей. Война закончилась очень быстро: две империи, как свора собак рвала друг другу глотки, сметая всё и всех на своём пути, пока не вмешалась третья сила и повернула время вспять к отмеченному ей нулевому меридиану. Это был третий эксперимент с гуманоидами, и опять неудачный.
Глория вступила в схватку с той, которая была окружена электрическими шарами. Этлы пытались защитить дочь Анубиса от пришельцев, они до последнего не могли понять, как их нашли, как смогли вычислить их улей. Рой погибал, не в силах сопротивляться технике пришельцев. У войны нет правил, рой был отравлен и Этлы валялись по всей планете, съедаемые антиинфекционными термитами. Последних Этлов, защищавших подопечную, смели металлической сетью, разрядив их полностью. Две гордых полутенки, выросшие в разных концах вселенной, откинули холодное оружие, и началась битва двух мастеров рукопашного боя. Потом время смешалось, появилась Матрёшка с одним большим глазом и живым поводком, зелёного цвета, напоминающего марсианина, она разняла дерущихся собак. На них совсем не было одежды, не было благородства, грязные лапы и чудовищный оскал. Игра закончилась, надетый на шею поводок, ограничивал движение и чем-то напоминал нить марионетки. Девочка повела собак домой, где у каждой был свой вольер.
***
Росли деревья, похожие на кактусы. Надо мной было зелёное небо и оранжевое солнце, высоко, под сиреневыми облаками, парила небольшая стая птеродактилей. Я лежал в тени горы, где-то плескалось море. Потом гора повернулась и перед моим взором предстал огромный одноглазый карапуз. Я спросил:
– Где я?
Карапуз поднялся и побежал с криком:
– Мама, кукла очнулась!
Подошла женщина, чем-то похожая на Нелю, только с одним глазом:
– Ох, и долго же ты Романов восстанавливался, я думала навеки останешься игрушкой для моих малых.
Она рукой махнула вдоль берега, где, атакуя отца, резвилась стая
