Император-гоблин - Кэтрин Эддисон
Письмо было коротким.
Нашему дорогому родственнику, светлейшему императору Эдрехасивару VII. Приветствуем Вас.
Выражаем Вам глубочайшие соболезнования и заверяем Вас в том, что Бариджан не намерен настаивать на заключении торгового соглашения, по поводу которого мы вели переговоры с Вашим покойным отцом. Мы от всей души надеемся на то, что в ближайшем будущем нейтральные отношения между Бариджаном и Этуверазом перейдут в дружеские.
Ваш покорнейший слуга
Ворджис Горменед,
Посол Великого Авара
при дворе императора Этувераза.
Майя с надеждой взглянул на Ксевета. Он чувствовал, что тщательно подобранные слова имеют некий скрытый смысл, но не мог понять, чего добивается посол.
Ксевет перечитал текст несколько раз, нахмурился и сказал:
– Интересно, получил ли посол Горменед одобрение своего правительства, прежде чем отправить это письмо.
– Вряд ли у него было на это время, – заметил Майя.
– Да, – сказал Ксевет. – Вот именно.
– Значит, вы считаете…
– Всем известно, что Великий Авар высоко ценит решительность и инициативу – когда они приводят к успеху. Мы осмелимся предложить вашей светлости ответить послу, чтобы его отказ от претензий по торговому договору стал документально подтвержденным фактом.
Майя уже уяснил: все, что говорит император, должно быть задокументировано.
– Неужели этот торговый договор был таким невыгодным для нас?
– Если Горменед считает, что вы будете рады отказаться от него – да, – откровенно ответил Ксевет. – Мы наведем справки в канцелярии Свидетеля по иностранным делам и попросим предоставить нам текст.
– Да, сделайте это, пожалуйста. И посоветуйте нам, как ответить нашему… родственнику.
– Да, ваша светлость, – кивнул Ксевет и начал фразу за фразой разбирать письмо дипломата.
Без пяти десять Бешелар поднялся со стула и объявил:
– Ваша светлость, идут наши сменщики.
– О, слава богам и богиням, – буркнул Кала и подавил зевок.
Молодые эльфы – тщательно одетый, чопорный лейтенант гвардии и неряшливый маг с рассеянным взглядом – во многом оказались похожими на Первых Ноэчарей. Тем не менее, мантия второго мага была новее, чем у Калы – не такой выцветшей. И прическа смотрелась аккуратнее. Майя заметил, что новый лейтенант, Телимедж, боится Бешелара не меньше, чем императора, в то время как маза Даджис беспокоился лишь о том, чтобы Кала отправиться отдыхать.
– Не волнуйтесь, – пробормотал Кала, снова делая над собой усилие, чтобы не зевнуть. – Возможно, я и рассеянный, Даджис, но не железный. Ваша светлость.
Майя отпустил воина и мага, отогнав безумную мысль попросить их остаться. Бешелар и Кала нуждаются в заслуженном отдыхе, – напомнил он себе. А он, Майя, не должен вести себя, как ребенок, оторванный от матери, не должен бояться своих новых телохранителей.
«Кроме того, тебе следует возблагодарить судьбу за то, что ты ненадолго избавился от Бешелара», – мысленно упрекнул он себя и обернулся к секретарю.
До начала аудиенции они успели поработать еще с двумя письмами. Наконец, из-за двери донесся стук каблуков, шорох одежд и голоса, означавшие запоздалое прибытие вдовствующей императрицы Ксору Драджаран.
Благодаря Ксевету Майя представлял, чего следует ожидать, и сумел сохранить невозмутимость. Ксору Драджаран остановилась на пороге между телохранителями и подняла вуаль тщательно отрепетированным жестом, достойным оперной дивы. Ксевет был прав, сравнивая вдовствующую императрицу с куклой: она была маленькой и хрупкой, на лице в форме сердечка сверкали огромные глаза редкого темно-синего цвета. Майя также отметил, что вдове отца не больше двадцати лет.
Вспомнив Хесеро Неларан, Майя понял, что Ксору одета кричаще и безвкусно. Видимо, при личной встрече она хотела подчеркнуть свой статус при помощи наряда, считая, что оскорбительных намеков недостаточно. Ее жакет был густо расшит серебряными нитями, отчего напоминал белые императорские одежды, которые она уже не имела права носить. Волосы, убранные в модную прическу со множеством пучков и переплетающихся косичек, выглядели бы лучше без блестящих черных бусин величиной с ноготь большого пальца. Майе неприятно было смотреть на них – они напоминали ему жуков.
Кроме того, он обнаружил, что совершенная красота молодой женщины, которую он заранее невзлюбил, волнует его меньше, чем грация Хесеро.
Он неторопливо поднялся с кресла, чтобы поприветствовать вдову отца, и она коротко кивнула ему. Она не выказала никаких иных знаков уважения к императорской персоне, и Майя по-детски обрадовался, заметив неприязнь на лицах Телимеджа и Даджиса.
Ксору осмотрелась, и ее взгляд задержался на Ксевете.
– Кто это?
– Наш секретарь, – пояснил Майя.
– О!
Она, казалось, тут же забыла о его существовании. Ксевет явно оскорбился. Женщина смотрела на Майю молча, с недовольной гримаской.
Наконец, Майя заговорил:
– Если нам не изменяет память, Ксору Джасанай, вы желали нас видеть.
Она ответила:
– Мы надеялись, что вы прислушаетесь к нашим советам. – Ее тон говорил о том, что надежды потерпели жестокое крушение.
– Какой же совет вы желали нам дать?
– Мы не думаем, что вы нас послушаете, – сказала она, тряхнув головой. Со стороны императрицы такой жест выглядел странно и неприлично.
Майя вежливо помолчал, потом заговорил:
– В таком случае, мы хотели бы обсудить с вами вопрос, касающийся нашей чести и нашего суверенитета.
Ксору оживилась, Ксевет встревожился.
– Меррем, вы больше не можете называть себя Этувераджид Джасан, и, поскольку у вас нет детей, вы не можете надеяться стать ею. Если, конечно, вы не носите ребенка, о чем нам неизвестно.
Ксевет издал странный сдавленный звук, а Ксору гневно воскликнула:
– Мы супруга императора!
– Вы вдова императора. Вы можете сохранить титул императрицы лишь в том случае, если зачали ребенка от моего отца. В противном случае вам придется расстаться с ним.
– Нет, я не ношу ребенка, – мрачно сказала она. – Но у вас нет императрицы.
– Это не означает, что титул принадлежит вам, – возразил Майя. – Меррем, удовольствуйтесь титулом «Джасанай», поскольку именно ею вы и являетесь. Просим также обращаться к нам «Эдрехасивар Джас». Если, конечно, вы намерены остаться при Унтэйлейанском Дворе.
Ксору молчала, и Майя понял, что она обдумывает новую стратегию. Через несколько секунд она склонила голову и произнесла гораздо тише и смиреннее:
– Эдрехасивар Джас, вы должны простить вдову, убитую горем.
– Мы вас прощаем, но только в случае, если горе не побудит вас нанести очередное оскорбление императору или дому Драджада. Если вы настолько потрясены случившимся, что не находите в себе сил соблюдать приличия, возможно, вам стоит некоторое время пожить за городом. Мы с удовольствием предоставим в ваше распоряжение одно из наших поместий.
Ксору распахнула глаза и опустила уши. Намек был весьма прозрачен – без сомнения, ей были известны судьбы первой жены Варенечибеля – Арбелан Драджаран и его четвертой жены – Ченело.
– Ваша светлость, – сказала она, низко кланяясь, – благодарим вас за сочувствие, но мы считаем, что вдовствующей императрице не следует проявлять слабость.
– Как вам будет угодно, – сказал Майя. – Мы очень заняты, Ксору Джасанай. У вас есть срочные вопросы к нам?
– Нет, ваша светлость, – ответила она. – Благодарим вас.
Ксору не выбежала из комнаты, но покинула ее уже не так величественно, как вошла. Мужчины некоторое время молчали, слушая удалявшийся стук ее каблуков.
– Ксевет, – задумчиво протянул Майя. – Вы не могли бы написать Арбелан Драджаран в Кетори и пригласить
