Анна Гурова - Громовая жемчужина

– Приятно посмотреть на дам в национальных уборах! Кажется, что мы вернулись в древние сказочные времена. За возрождение традиций! – провозгласил муж, поднимая чарку с вином.

Касима взглянула на него с досадой.

«Что-то уже унюхал, вы на него посмотрите! – подумала она. – Ну что ж, это как-никак его работа – всё про всех знать…»

– Что бы я ни собиралась сделать, это будет во благо родной провинции и к вящей славе императора, – сказала она, с вызовом глянув ему в глаза.

Младший муж поклонился, допил вино и поставил чарку на стол.

– Однако книжник заждался на галерее. Развлекайтесь, дамы. Увидимся, Иро.

Когда за ним закрылась дверь, Касима выждала немного, и, приглушая голос, сказала:

– Благородные дамы, я рассчитываю на вашу скромность. То, что вы сейчас услышите, должно остаться в секрете. Если хоть словечко просочится, берегитесь – накажу всех!

Дамы наперебой заверили княгиню, что будут немы как рыбы.

– Тогда…

Касима заправила за ухо прядь, выпрямилась и приказала:

– Пригласите почтенного ученого.

На галерее послышались шаги, и в малый зал, чуть прихрамывая, вошел Кагеру.

На нем была просторная, до земли, серая ряса государственного культа Господина Семи Звезд. Войдя, первым делом он нашел взглядом жаровню, потом алтарь, а потом уж взглянул на княгиню и церемонно ей поклонился.

Вслед за чародеем в залу проскользнул Анук, в одежде послушника, сгибаясь под тяжестью набитого свитками короба. Подросток немедленно привлек к себе внимание всех фрейлин. «Ах, какой красивый мальчик!» – говорили их откровенно восхищенные взгляды. Пусть он скромно опускает глаза и изо всех сил делает постную мину, но взгляд у него так и вспыхивает огнем, а нежный, яркий румянец пламенеет во всю щеку. «Какая жалость, что он – ученик этого засушенного монаха», – подумали самые юные и самые опытные из дам.

Одна Касима даже не взглянула на Анука. Она с любопытством рассматривала худого, прямого как палка пожилого монаха, который – если все получится, – поможет ей прославить её княжение в веках и выделиться из безликой череды провинциальных правителей.

«Рекомендую вам преподобного Кагеру, одного из самых образованных людей архипелага, и, безусловно, лучшего знатока древней истории Кирима, – вспомнились ей слова ее духовного наставника, настоятеля столичного храма Небесного Балдахина. – У него, кажется, есть именно то, что вам нужно…».

– Садитесь, преподобный Кагеру, – пригласила его за стол Касима. – Нет, не к очагу, там же жарко! Сюда, ко мне поближе…

Фрейлины поспешно освободили монаху почетное место. Ближайшая собственноручно налила ему травяного чая. Кагеру ответил вежливым, но холодным кивком, даже на нее не взглянув. Как и ни на одну из дам, среди которых не было ни одной некрасивой. Его глаза, как и положено монаху, смотрели сквозь мир обмана и иллюзий, в невидимое.

«Что ж, выглядит он достойно, – подумала княгиня. – Именно так я и представляла настоящего ученого. Но неужели ему действительно удалось найти в нашей древней истории нечто, способное удивить сам Небесный Город?»

Касима кашлянула.

– Возможно, кто-то из присутствующих еще не знает, по какому поводу мы тут собрались?

В зале воцарилась почтительная тишина.

– Как завещал Желтый Государь, государство должно строиться на принципах семейственности, – Касима, чтобы блеснуть образованностью перед ученым монахом, начала с цитаты, как это было принято в империи. – «Царство – семья, государь – мудрый отец, подданные – почтительные дети». Мудрый отец, – или, в нашем случае, заботливая мать, – должна заботиться о том, чтобы ее дети были сыты, одеты, довольны и благополучны. Хвала Семизвездному, в моей провинции нищих и голодных почти нет…

– Народ благоденствует под вашим мудрым правлением! – льстиво добавила одна из придворных дам.

– Это так, – согласилась княгиня. – Но нельзя забывать и о духовном голоде. И вот здесь всё не так благополучно, как хотелось бы. Киримская культура – наше больное место. По сравнению с имперской она ничто. Грубые суеверия, деревенский фольклор, вместо величественного пантеона божеств – какие-то убогие духи ручьев и деревьев, лешие и домовые. Когда я об этом думаю, мне становится стыдно, что я принадлежу к такому отсталому, неразвитому народу…

Кагеру слушал с каменным лицом.

– Но только не подумайте, что я бездействую! Я знаю, в чем мой долг правителя. К примеру, в прошлом году в окрестностях столицы было заново отстроено прекрасное пятисотлетнее здание непонятного назначения, известное в народе как «Храм Слепящего Пламени»…

– Возможно, из-за формы крыши, – подсказал кто-то.

– Далее, мы уже дважды проводили при дворе поэтические состязания, предприняв попытку вывести пятнадцатисложные пейзажные частушки на более высокий литературный уровень… Но всё это – лишь капли в море. Ах, если бы найти что-нибудь по-настоящему выдающееся, что бы заставило мир усомниться в дикости и отсталости нашей страны!

И Касима выжидающе взглянула на Кагеру.

– Прошлое Кирима подобно морю, – бесстрастным голосом заговорил «монах». – Оно кажется пустынным лишь случайному поверхностному взгляду, истинные сокровища скрыты в глубинах. Мнимая грубость и дикость киримской культуры – вздор и клевета. Я – человек далекий от суеты. Однако, подумав, я решил ответить на просьбу вашего духовного наставника и согласился вам помочь. И не только ради того, чтобы восстановить справедливость. Скоро вы сами поймете, что нет большей радости, чем видеть, как возвращается в мир утраченная красота.

Придворные дамы даже притихли от таких возвышенных слов. Одна Касима не растерялась.

– Прекрасно сказано! Вы до тонкостей поняли мой замысел! А теперь покажите, с чем вы к нам пожаловали.

Кагеру, не оборачиваясь, окликнул послушника:

– Анук, свитки!

Подросток, сидевший на корточках у стены и с удовольствием созерцающий лицедейство Кагеру, встрепенулся и пододвинул к столу набитый свитками короб.

– Что есть театр? – заговорил Кагеру среди всеобщего молчания. – Подражание жизни, занятная история, представленная для развлечения и удовольствия публики? Да, именно таков театр в империи, как придворный, так и деревенский балаганный. Но ритуальный театр древнего Кирима – нечто гораздо большее. Под внешней развлекательной оболочкой скрываются глубина и тайна, и не побоюсь этого слова – магия…

Придворные дамы переглянулись.

– Театр?

– Первый раз слышу о том, что на островах Кирим был какой-то театр, кроме кукольного! – выразила всеобщее мнение одна из них.