Александр Золотько - Бомбы и бумеранги (сборник)
Крыса выбежала из угла, ничего не боясь, потрусила через кухню.
И тут ее заметили и Фанни, и мама.
Дальнейшее не поддавалось никакому описанию.
Фанни завизжала, кинулась к дверям, зачем-то их захлопнула. Заметалась бестолково, хватаясь то за угольный совок, то за щипцы.
Мама же – мама издала душераздирающий вопль, не крик даже, не взвизг, а именно вопль, пронзавший стены и перекрытия, и, не сомневалась Молли, слышимый во всем квартале. В следующий миг мама взвилась в воздух, совершив головокружительный прыжок – в длинных юбках до самых пят! – вскочив с пола прямо на высокий разделочный стол.
И затопала ногами, подбирая подол, словно крыса только и думала, чтобы по складкам ткани взобраться наверх и впиться ей в лицо или в руку.
– И-и-и-и-и! – визжала Фанни, тоже вспрыгивая на табурет.
– А-а-а-а-а! – вопила мама, все содрогаясь, так, что Молли испугалась, что ее сейчас хватит падучая.
– Мр! – коротко сказала кошка и бело-палевой молнией метнулась с рук Молли. Мягко извернулась, словно нечто текучее, постоянно меняющее форму; так же мягко, но очень сильно оттолкнулась – Молли аж отшатнуло назад – и взвилась в воздух.
Это был великолепный бросок. Бросок, достойный льва или даже тигра. Крыса дернулась было, кинулась наутек, но было поздно.
Кошка придавила ее лапами, впилась когтями. А затем стремительно вонзила зубы крысе в холку, вздернула и тряханула.
Крыса обвисла и даже не дернулась.
Кошка так и застыла, держа крысу в челюстях и выразительно глядя то на маму, то на Фанни.
– И-и-и… – наконец перестала визжать горничная. – М-миссис Анна…
– О-она м-мертвая? – совершенно серьезно спросила бледная как смерть мама у кошки.
Кошка, разумеется, ничего не ответила. Только потрусила неспешно к открытой двери на задний двор, скользнула через порог.
Несколько секунд никто не шевелился.
А потом в проеме вновь появилась бело-палевая пушистая кошка. Она вопросительно глядела на маму и словно чего-то ждала.
– Х-хорошая к-кошечка… – пролепетала мама слабым голосом.
– Видите, мама, какая от нее польза может быть! – тотчас кинулась в атаку Молли. Упускать такой момент было никак нельзя.
– Да, крысоловка отменная, – признала и Фанни, утирая пот. – Ох, и не люблю же я этих тварей – крыс, конечно! – быстро поправилась она, отчего-то странно взглянув на кошку. – Но как поймала-то, миссис Анна! Как поймала!
– Н-ну, мисс Моллинэр… – Мама глядела вниз, явно не понимая, как это она ухитрилась так высоко запрыгнуть. – Э-э-э… подайте мне стул, мисс, будьте любезны… что ж… кошка… да… может… быть полезна. Пожалуй… учитывая ваши отметки, кои весьма неплохи, весьма… можете ее оставить.
– Ура! – не сдержалась Молли.
– Но, мисс, вы будете целиком и полностью ответственны за чистоту, кормление и за…
Дальнейшая речь мисс Анны Николь Блэкуотер особого интереса не представляет.
…Ночью Молли лежала в постели. Рядом, на ее руке, обняв предплечье лапками, посапывала кошка. Оставалось только придумать ей имя…
– Ди. Диана. Я назову тебя Дианой, – сонно пробормотала Молли. Отчего-то помуркивающее пушистое существо, улегшееся на ее левой руке, успокаивало, отгоняло черные мысли. – Раз уж ты такая охотница…
Новоиспеченная Ди, она же Диана, приподняла круглую голову, раскрыла большущие зеленые глаза. Одобрительно сказала негромкое «мяу», поерзала, устраиваясь поудобнее на Моллиной руке, и мигом заснула.
Молли тоже проваливалась в сон, и на сей раз это вновь был яркий, праздничный и очень спокойный сон. Она опять видела исполинскую черную гору, очень похожую на ту, что она рисовала, поднимающийся над сумрачным великаном дымок. Взгляд ее вновь скользил над заснеженными лесами, замечая то белого по зимнему времени зайца, то глухаря или тетерева. Лоси брели куда-то целым стадом, пробирались своими тропами волки, мышковали на открытых пространствах лисы. Жизнь, совершенно не похожая на узкие улицы Норд-Йорка, на эстакады и дымы, желтые окна и битком набитые паровики. Во сне Молли ничего подобного не было. Один лишь лес, великий лес, лес без конца и без начала, лес изначальный, лес, из которого все вышло и куда все вернется.
И Молли видела, как это случится: как деревья выбрасывают несчетное множество семян, как подхватывают их ветра, послушные воле лесов; как несут над острыми пиками Карн Дреда, как они оседают на землю – повсюду. На железнодорожных путях и заводских крышах, на улицах и площадях, на грязных мусорных аллеях и на громадных складах угля и стали, добытых в близлежащих шахтах или выплавленной в печах Норд-Йорка.
И как потом, когда с юга приходит тепло, эти солдаты армии Севера пробуждаются к жизни. Тончайшие корни, такие слабые, которые так легко вырвать, – находят самые мелкие трещины в кирпичной кладке или в булыжной мостовой. Несмотря ни на что, дотягиваются до земли, забитой в оковы улиц, заключенной в кандалы фундаментов. Дотягиваются и начинают расти с поистине дивной быстротой.
Выворачиваются из насыпей рельсы и шпалы, лопаются костыли, отскакивают гайки, срывая резьбу. Пар свистит из прободенных корнями паропроводов, сдвигаются с опор мосты, не в силах противостоять напору зеленого воинства. Иные деревья жертвуют собой – на заводах вспыхивают пожары, когда оказываются пробиты резервуары с газом. Но на смену сгоревшим встают новые; а другие, вырастая на крышах обычных домов, пускают корни аж до подвалов, расшатывают перекрытия и балки, стены трескаются, и в эти трещины врываются кавалеристы-вьюны, что поднимаются снизу, из замусоренных дворов.
И наконец все начинает рушиться. Над грудами камней, над железными балками, над рухнувшими мостами и эстакадами, прорастая, словно через ребра скелета, поднимается новый лес. Он не считает потери. Он пришел, чтобы победить.
Как ни странно, Молли это ничуть не пугало.
5Утром она проснулась свежей и бодрой, выскочила из кровати даже до того, как Фанни принялась колотить в ее дверь. И за завтраком даже обычное нытье братца Уильяма, равно как и его дразнилки с подначками, не смогли испортить ее настроение.
Она думала про магию, но думала без прежнего ужаса. И даже обстоятельства ее знакомства с Особым Департаментом отчего-то уже не пугали, не повергали в панику.
Наверное, всему причиной была Ди. Спустившись вниз вслед за Молли, кошка поскребла лапкой в закрытую дверь подпола. Фанни поморщилась было, но Диана тихонько мяукнула, потерлась ей о ноги, искательно заглянула в глаза – и служанка, что-то беззлобно ворча себе под нос, приоткрыла створку. Ди молнией метнулась вниз и очень скоро появилась обратно, таща за загривок задушенную крысу.
