Юрий Никитин - Начало всех Начал
— А какие Твои? — спросила она наивно. — Сколько моих дней входит в один Твой?
— Не знаю, — огрызнулся Он. — Много, очень много. Бесконечности дней! Это Я так сказал, что семь дней. А раз Я сказал, что семь, то это и есть семь. Просто нужна мера отсчета, вот она и будет. А вообще-то для Меня это один день, в начале которого Я создал… то, что создал, потом все это… ну, звезды, зверей, гадов… Просто семь раз Мне удалось нечто… нечто удачное. А все неудачные попытки не в счет. И никто отныне считать не будет! Их не счесть. Так что семь, поняла?
Она сказала разочарованно:
— Поняла… Я думала, что хоть у Тебя все сразу! Без ошибок.
Он посмотрел остро, громыхнул:
— А это и есть без ошибок! Кому нужны промахи? О них забывают быстро, их слишком много. На самом деле все наше бытие из ошибок. Так что в счет идут только достижения. Успехи. Открытия.
Она заговорила быстро, не давая ему отослать ее от себя:
— Господь… со мной все понятно… А как возник Ты?
Господь нахмурился… вопрос чем-то неприятен… пробормотал:
— Лилит, такие вещи объяснить невозможно. Тебе невозможно. Нет ни слов таких, ни понятий. Ничего нет. Тем более что это не объяснить ни словами, ни понятиями, ни…
Он произнес несколько непонятных звуков, раздраженно отмахнулся.
— Думай что-нить проще. Например, когда в запасе бесконечность… вечность или хотя бы миллиарды лет… то даже при простом переборе может возникать всякое…
Лилит сказала осторожно:
— Прости… Тебе неприятно… что Ты… такой могучий… мог и не быть… но даже при простом сочетании это большая удача… верно?
Господь отмахнулся:
— Предположи, что мир — это огромное Яйцо… или, лучше, гриб, что, созрев, взрывается и выбрасывает тучу пыли, что не пыль, а его семена! А потом разлетевшиеся семена возвращаются обратно, потому что не туда летели, не там опустились… И так много-много раз гриб выбрасывает эту пыльцу, всякий раз добиваясь более удачного рассеяния семян… В этом случае может возникнуть все, что угодно! Я, конечно, возник не так, но тебе и этот вариант понять сложно, не так ли? Потому не забивай себе голову такими вопросами, для этого есть Адам, а ты пойди поищи его, постарайтесь подружиться.
— Да-да, бегу, — ответила Лилит, — но мне страшно подумать, что Ты мог бы оказаться и другим.
— Как это?
— Ну… например, как большой и противный паук! Это ужасно. Ты же творил нас по Своему образу и подобию? Я тогда тоже была бы в облике большой и гадкой паучихи… Бр-р-р-р!
Он сказал с неудовольствием:
— Что за глупости! Тогда красивым считалось бы походить на паука. А двуногость полагалась бы уродством, мерзостью… Но ты не забивай голову! Для Меня все создания хороши и прекрасны. Все созданное Мной — любимо. А была бы ты паучихой, считала бы паучиность верхом красоты и изящества. Ладно, беги!
Он исчез раньше, чем она успела открыть рот для нового вопроса.
Глава 7
Адам шел все быстрее, сам не заметил, как перешел на бег, деревья и роскошные цветы замелькали по обе стороны. Некоторые не успевали отскочить с дороги, он исцарапал руки и ноги, наконец закричал в ярости:
— Господи! Ты мне дал власть над животными, птицами и рыбами, но не дал власти над Лилит!
Голос ответил так, словно с ним говорил весь мир:
— Верно…
— Почему? — прокричал Адам. — Почему?
Голос ответил просто:
— У тебя никогда не будет власти над себе подобными. А если будет, та власть неправедная. За исключением той, когда тебя сами призовут и попросят вести их… какое-то время.
Адам остановился, жадно хватая широко раскрытым ртом воздух. На горизонте наконец появилась яркая звезда, во мгновение ока приблизилась, превратилась в человека из чистого света. Адам ощутил ласковое прикосновение огромной теплой ладони к своей голове. Странное и успокаивающее чувство, он пробормотал уже тише:
— А как… мне теперь?
— Говори с ней, — посоветовал Творец. — Заинтересуй ее. Подчинять можно не только силой.
…Адам разговаривал с Лилит при каждом удобном случае, все случаи считал удобными. Она слушала, потому что обещала Творцу, однако, едва Адам протягивал к ней руки, фыркала и уносилась прочь.
Всевышний наблюдал с улыбкой, однако Адам страдал, однажды пожаловался горько:
— Лучше бы Ты не творил ее!.. Все в саду меня радует, а она ко мне относится хуже, чем все драконы, вместе взятые!
Всевышний спросил с сочувствием:
— Тебе так и не удалось ей понравиться? Смотри, все звери друг перед другом пляшут, когда хотят хотя бы завоевать доверие… Даже пауки, да что уж мелкие твари, и то приходят с подарками…
— Я все делал! — заверил Адам. — Я смотрел, что делают звери! И сам что-то придумывал. Больше ничего не смогу. Придется мне козу брать в пару… Или разыскать кентавршу.
Всевышний сказал строго:
— А вот этого нельзя!
— А что можно?
— Уговаривать Лилит, — ответил Всевышний.
— А если не получается?
— Тогда скажи ей… скажи, что Я создам для тебя другую женщину.
Адам подпрыгнул, спросил счастливо:
— В самом деле создашь?
— Только если Лилит тебя отвергнет окончательно.
— А как узнать…
Творец прервал строго:
— Я узнаю. А теперь иди и поговори с нею еще раз. Уже серьезнее.
Лилит вскинула высокие узкие брови, этот жалкий человечек никогда не выглядел таким напыщенно-серьезным. Он подошел и сел перед ней на камень.
— Лилит, — сказал он совсем не тем голосом, каким умолял ее лечь с ним, — я пришел переговорить с тобой еще раз…
— Нет, — отрезала она.
Он кивнул, почему-то странно не обескураженный, даже вроде бы довольный.
— Хорошо, — сказал он. — Значит, ты ясно и твердо отказываешь мне? Окончательно?
Она покачала головой.
— Ты все расслышал правильно. А что ты такой… довольный?
— Я говорил с Творцом, — сообщил он. — Он ясно дал понять, что все должны плодиться и размножаться. Только мы не выполняем его волю.
— Ты мне неприятен.
Он снова кивнул, в лице почти ничего не изменилось, разве что крепче стиснул челюсти.
— Вот и хорошо, — сказал он после паузы. — Так и скажем Ему. Ты — против. А Он пообещал сделать мне другую женщину, чтобы люди все-таки могли выполнять его завет.
Она насторожилась, Адам говорит не просто радостно, а даже ликующе. Похоже, в самом деле ему пообещали другую женщину…
— А что будет со мной? — спросила она.
Он в удивлении развел руками.
— Думаю, ничего… Все будет, как и сейчас. Никто тебя ни к чему не принуждает. Во всяком случае, я.
