Игра Бродяг - Литтмегалина
— Считаешь — это правильно, это хорошо? — спросила она, чувствуя, как по лицу стекают слезы.
— Это — кара, — сказал Вогт и холодно посмотрел на нее. — Бежим к воротам.
Дракон пролетел прямо над ними, заставив их умолкнуть и сжаться. Тень его крыльев была прохладной, как ночь.
— Осторожно, — прошептал Вогт. — Это не наш дракон, но теперь он опасен для всех, потому что его распирает пламя гнева.
Они побежали, и в спины им ударил поток огня. Вогт, на секунду остановившись, похлопал Эхо по спине, погасив огонек, взбирающийся по кончику ее косы. Улица впереди была вся застлана дымом. Дом старосты будто окунули в пламя, деревянная крыша его пылала, не угасая; каменные стены почернели. Повсюду валялись убитые. Пригнувшись, бродяги побежали вдоль частокольной ограды. Сквозь завесу дыма они различили кого-то у ворот: невысокий, грузный, стоит сгорбившись.
— Майлус, — опознал Вогт, приблизившись. — Как мы рады вас видеть. Но вы, кажется, намереваетесь оставить нас, не распрощавшись? Как нехорошо.
Майлус вздрогнул и выронил ключ.
— Что вы здесь делаете? — визгливо осведомился он, наклонившись и подобрав ключ.
— А что вы здесь делаете? — спросил Вогт и встал, прислонившись спиной к воротам.
Майлус снова уронил ключ и снова поднял его.
— Вы должны были избавить нас от него! — завопил он.
— А кто помешал нам это сделать? Кто приказал запереть нас? — огрызнулся Вогт.
— Не думайте, что после всего этого мы позволим вам уйти!
— Не думайте, староста, что во время всего этого мы позволим вам уйти, — невозмутимо отозвался Вогт.
Майлус зашелся в ругательствах. По его красному лицу тек пот, глаза выпучились; он казался сумасшедшим. Он сделал шаг от Вогта, затем другой, как будто что-то в Вогте пугало его.
— На меня-то что ругаться? — усмехнулся Вогтоус. — Все происходящее — это ваша вина, не моя.
— Как мы можем быть виноваты в том, что нас атакует проклятый злобный дракон?! — затряс кулаками староста.
— Я ведь спрашивал — не сделали ли вы что-то плохое. И вы не смогли мне ответить, потому что не считаете плохим ничего из того, что вы делаете. Ну да расплата все равно вас настигла.
— О чем ты? — спросил Майлус, помаленьку продолжая отступление.
Вогтоус не смотрел на него, устремив взгляд выше — в небо белое, как простыня.
— О ребенке, конечно, — невозмутимо объяснил он. — Вы лишили его возможности выжить, он отвечает вам тем же. Вам не кажется, что это высшая справедливость? Чаши весов наконец-то выровнялись. Справедливость — страшная вещь. Вместо одного одноглазого становится двое.
— Замолчи, — сказал Майлус. — Проклятье, проклятье, проклятье, кто ты такой?
Вогтоус всматривался в белое чистое небо и улыбался.
— Вот и он.
До этого Эхо не отрываясь смотрела на Майлуса, оценивая малейшие его реакции, но тут ее взгляд взметнулся вверх. Дракон приближался с каждой секундой. Теперь они отчетливо слышали мощные хлопки его крыльев. Майлус окоченел. Ему было страшно оглянуться на дракона, но и бежать тоже страшно.
— Майлус… — попыталась предупредить Эхо.
В следующий миг черные когти чиркнули по плечам старосты, и тот лицом вниз повалился на землю. Возле него невесомо, почти грациозно опустился дракон. Майлус застонал и попытался отползти. Дракон поднял тяжелую когтистую лапу и с силой прижал Майлуса к земле.
Бродяги вжались спинами в ворота. Ворота были заперты на огромный замок, ключ от которого, нагретый рукой Майлуса, сейчас лежал в пыли в шаге от дракона. Стоит ли рискнуть и попытаться схватить ключ? Или же затихнуть и надеяться, что они не привлекут внимание дракона? Казалось, дракон целиком сосредоточился на Майлусе, все сильнее вжимая его в землю, пока ребра старосты не начали хрустеть.
Эхо видела ярость, стеклянно поблескивающую в красных глазах дракона. Но под ней, в темноте его зрачков, она заметила что-то еще… Ее рот приоткрылся. Да, она определенно это видит.
— Это… ты? — спросила она. — Это — ты?
Дракон поднял голову и посмотрел на нее.
Эхо выпрямилась и шагнула к нему.
— Нет, — сказал Вогт. — Не приближайся!
— Я пойду, — сказала Эхо.
Вогт вцепился в нее.
— Нет! — повторил он с ужасом, и из его глаз брызнули слезы. — Нет, нет, нет! Он уже не помнит, кто ты! Он может… может… только подумай, что тогда будет со мной!
— Вогт, он не причинит мне вреда.
— Ты не знаешь наверняка!
— Отпусти меня, — попросила Эхо. — Пожалуйста.
Вогтоус разжал пальцы. Эхо чувствовала его страх, но все же медленно пошла к дракону. Застывший, дракон походил на красную скалу. Пристально глядя на Эхо, он только тихо выдыхал, и из его ноздрей вырывались завитки пара.
— Пусть это будешь не ты, — безнадежно сказала Эхо. — Пусть.
Но под гневом и ненавистью она по-прежнему видела испуганный взгляд ребенка.
***
Молчун раскрыл руки, как крылья. Он почувствовал, как болит его кожа, превращаясь в чешую. Он шагнул вперед и полетел к воде — полет вниз, вниз. Это было то, чего он хотел. Но его мысли исчезли, замещаясь чужими.
Удар о воду не причинил вреда его телу, одетому в плотную шкуру ненависти, и, расправив крылья, он по дуге воспарил в небо. Молчун потерялся навсегда; обратное превращение стало невозможным, когда злость заполнила его душу целиком, вытеснив все остальное. Мысли дракона были короткими и однообразными: «Убить, убить». Впрочем, и они вскоре исчезли.
***
Стоя так близко, Эхо видела то, чего не замечала раньше: красные раны, едва заметные на красной шкуре. Они были во множестве на груди дракона и на его лапах. Из некоторых все еще сочилась кровь.
— Кто это сделал? — спросила Эхо. — Тебе больно? Я не хотела, чтобы все закончилось так ужасно…. Я надеялась помочь тебе!
Возле ее ног хрипел Майлус.
— Отпусти его, — попросила Эхо. — Разве что-то изменится, если ты убьешь его? Пусть убирается.
Красные глаза дракона смотрели настороженно.
— Пусть убирается, — ровно повторила Эхо.
Черные когти приподнялись. Майлус осторожно отполз, задыхаясь от страха и боли, встал сначала на четвереньки, только затем на ноги, и, хватаясь за бока и раскачиваясь, как пьяный, побрел прочь.
Вогтоус наблюдал происходящее с каменным лицом.
Дракон резко выдохнул — без огня, но само его дыхание было очень горячим. Если Эхо и обожгло, она не показала виду. Все расплывалось для нее, растворялось в прозрачных слезах.
— Не бойся меня, — сказала Эхо и положила свою дрожащую ладонь на широкий нос дракона.
Она не думала о том, что он опасен; она просто понимала, каково это — быть им, потому что сама была когда-то такой же. Она знала, что такое быть
