Моя крушить! Том 1, 2 - Максим Гаусс
Топор выбили у меня из рук. Помимо боли, я почувствовал лютую, рвущуюся откуда-то из груди злость и ярость. Уже интуитивно вскинув руку, я случайно заметил, что между моих пальцев проскакивают короткие электрические разряды…
Снова ударили вверх красные искры, а я отчетливо рассмотрел силуэты собакоголовых. Они изумленно смотрели на меня крупными черными глазами. Черт, да кто это такие?
— Это не простой орк! — услышал я шелестящий голос справа.
— Чегти, вы на кого лапу подняли? — с трудом шевеля одеревеневшим языком и едва сохраняя сознание, проревел я. И тут меня накрыло, причем так, что картинка замерцала всеми цветами радуги…
Кажется, мне еще и по голове ударили чем-то тяжелым, отчего я гарантированно отключился…
Глава 6
Планируется побег
Бензобах стоял и смотрел на то, что уже было готово.
Найденная «Дружба» была старой, но именно у первой версии толщина металла, а соответственно и защита была самой лучшей. Все это скреплялось шарнирами и штангами, а энергию для движения давала паровая машина, каким-то образом завязанная на простой магии.
— Ну чего там? — сразу же спросил нетерпеливый Трах-Бабах, едва вкатил свою передвижную клининговую компанию в мастерскую. — Как процесс?
— Процесс в норме. Приборы сто, давление сто пятьдесят, — все вокруг было завалено деталями, инструментами и разным хламом, который не пригодился.
— Сто — это хорошо, — бормотал гоблин, собирая по всей мастерской то что, по его мнению, было ненужным. — А почему не двести?
Весь перемазанный в масле и саже Николай, на мгновение завис, соображая, что бы ответить любопытному гоблину. Ответ родился сам собой:
— Потому, что так будет некрасиво!
«Дружба», оперативно переименованная в «Панцирь», была готова процентов на шестьдесят. Как на ее работу влияла магия, Николай не понял, да и разбираться не стал — работает и ладно. К слову сказать, изучением экзоскелетов он никогда не занимался и даже не интересовался. Он просто навешивал сверху то что, по его мнению, могло пригодиться для защиты. Или атаки.
Отковыряв и сняв все лишнее, Николай вложил внутрь брони подклад из огнеупорного материала, заменил то, что осталось от давно взорвавшейся паровой машины на другую, работоспособную. Пришлось заново клепать новую ногу, получилось криво, но основную функцию она выполняла. Николай снял сломанные циркулярные пилы и заменил их огнеметами, на всякий случай. На все это ушло дня два, а чтобы ГлавГном и его бородатая мафия не заподозрили странное, он реально начал собирать корпус для ракеты. Очень большой ракеты. И даже воткнул туда пародию на двигатель внутреннего сгорания…
Вопрос о том, как ее потому будут отсюда вытаскивать, его не волновал.
Два раза в день приходил бесполезный Пите-Кантроп, с умным видом таращился на строящуюся ракету и задумчиво теребил рыжую бороду. Николай вешал ему лапшу на уши, отчего тот надувался от гордости и важно именовал себя службой контроля качества. Повезло, что сам Пер-Форатор был занят чем-то важным, потому как тот быстро догадался бы, что это ржавое ведро, именуемое ракетой, вообще не смогло бы взлететь. Взорваться — да, при этом похоронить и оператора и того, кто вообще решит использовать эту дуру.
Гномы-охранники, видя, что нагло завербованные гоблины работают как надо и проблем не создают, лениво топтались снаружи, потому как, видите ли, в мастерской им воняло гарью. У них по-прежнему главной темой для обсуждения было выяснение того, у кого борода больше и пышнее. Ну и еще они про какую вошь упоминали…
Бензобах даже удивился тому, что поведение и образ жизни гномов, не полностью соответствовали канону. Хотя в основном, общие черты были схожи. Пещеры, изобретения и бороды. Гномы должны быть старателями, работать на благо своего народа. А тут получалось, что сами гномы ничего не производят, хитро поджали под себя промышленность, навербовали рабов и просто контролируют процесс… Не сильно-то они и от гоблинов отличались.
— Ого! — восторженно пробормотал Трах-Бабах, заглядывая внутрь «Панциря» с откинутым верхом. — А разве мы там поместимся вдвоем?
— Я убрал все лишнее и теперь там есть место для двоих. Один будет сидеть на другом. Тесновато, но иначе никак. Один управляет нижней половиной, другой верхней.
— Это же неудобно! Я не хочу в твою задницу смотреть!
— А придется.
Гоблин вздохнул.
— Будем просто убегать на нем? Но в нас же будут стрелять! — засомневался Трах-Бабах. — У гномов много огнестрелов, да еще и пещера вся простреливается.
— Не сцы, прорвемся! — обнадежил Бензобах, мгновенно сообразив, что нужно доработать. Химиком он не был, но то, что требовалось воспроизвести, умеет каждый пацан, выросший во дворе, а не за компом.
Для завершения работ требовалось еще сутки, а то и двое. Но в конце этого же дня, Трах-Бабах услышал от гномов-охранников, что Пер-Форатор собирается посетить все мастерские с проверкой, а заодно сократить количество рабочей силы. Сообщить Николаю гоблин успел, правда, слишком поздно и все что они смогли, это просто завалить недоделанный «Панцирь» барахлом.
— Гамар джоба! Бездельничаете, зеленые? — хмурый ГлавГном заявился в сопровождении туповатого братца и пяти гномов с огнестрелами. Сам он был в каске, а на ногах резиновые сапоги.
— Работаем! — позитивно отозвался Банзобах, выбираясь из корпуса будущей ракеты. — Вот, представляю вам персовраку.
— Чего? — не понял гном. — Какую всраку?
— Ну, персовраку! Первую советскую ракету… Точнее гномью! Пока еще не готова. Для того, чтобы она летала, нужно смешать топливо… Нужны химические элементы. Глицерин, селитра. И сахар! Нефть бы еще, но вряд ли она тут есть…
Пер-Форатор, задумчиво накручивая бороду на палец, важно ходил вокруг кособокой ракеты, заглядывал во все щели и дыры. Затем остановился и, смерив грязного с ног до головы гоблина презрительным взглядом, поинтересовался:
— Вы идиоты?
— Нет, а что?
— А то! Если вы смешаете сахар, селитру и глицерин, то топливо из этого не получится!
— А что получится? — на автомате брякнул Трах-Бабах.
— Не знаю. Но летать оно точно не будет, — гном угрюмо хмыкнул, постучал по корпусу. — М-да… Будет дымить и вонять! Плохая задумка!
Пер-Форатор зачем-то подошел к куче металлолома, под которым покоился недоделанный «Панцирь» и принялся там что-то рассматривать. Затем увидел криво-косо накаляканные чертежи, по которым только Эйнштейн смог бы что-то разобрать.
Бензобах уже было подумал, что его план побега вот-вот накроется на самом интересном месте, когда отложивший
