Паучий дар - Фрэнсис Хардинг
Он прав. Ты знаешь, что он прав.
– Нет, не знаю! – завопила она вслух, прежде чем поняла, что Тонат не сказал ни слова.
Она покрепче обхватила ствол, прижавшись лицом к шершавой коре. В нос набился запах гнили. Послушные ветру листья метались и шумели, как волны. На нее накатило головокружение, словно она сорвалась и падает, падает… А потом до нее донесся крик – резкий, неприятный и одновременно восхитительный. Набрав полные легкие воздуха, она издала ответный крик, вложив в него всю свою душу. Неттл услышала, как крики смешались, – так партии разных инструментов смешиваются в одну мелодию. Что-то пернатое и неуклюжее продиралось сквозь крону орешника. Задохнувшись от облегчения, Неттл потянулась к нему рукой.
Янник!
Черноголовая чайка слетела вниз, раскинула крылья… и врезалась Неттл в лицо. Та отпустила ствол и свалилась с дерева.
– Неттл! – Тонат мигом забыл о своих переживаниях и начал стремительно спускаться.
– Я не виноват! – проскрипел Янник, опускаясь на грудь Неттл, которая силилась вдохнуть.
– Ты врезался в меня, как пушечное ядро! – возразила Неттл, поглаживая кончиком пальца его темную голову.
– Ты кричала! – укоризненно ответил Янник. – Я испугался, что на тебя напала лиса!
– Я не кричала, – сказал Неттл, но врать Яннику было бесполезно.
– Отойди от нее! – Тонат принялся кидаться в чайку ветками, пытаясь отогнать ее подальше.
– Все хорошо, Тонат, – успокоила его Неттл. – Это мой брат Янник.
Она села, и Янник по привычке устроился на ненадежном насесте, который представляла из себя ее голова. Поразительно, как сильно она соскучилась по липкому скольжению перепончатых лапок по лбу.
– Нагадишь мне на голову, и я тебе все перья из хвоста повыдергиваю, – пригрозила она Яннику.
Тонат заинтересованно уставился на чайку. Он явно не знал, что думать.
– Янника я всегда узна́ю, – сказала Неттл, медленно вставая на ноги. – Всегда и везде. Узна́ю его перья, если найду их на земле. А ты узнаешь Шипа.
Сейчас, когда крылья Янника щекотали ей уши, она почти верила, что это правда.
* * *
Келлен вздохнул с облегчением, когда Неттл и Тонат вернулись. Он даже сделал вид, что рад видеть Янника.
– Смотрите, кто тут у нас, – сказал он. – Наконец проголодался?
– Да. – Янник обратился к Неттл: – Хочу есть.
– Мы должны остановить этого рыбака! – прошипел Тонат. – И отогнать бакланов! Я думаю, Шип стал рыбой в канале!
– Я мог бы его найти, – предложил Янник.
– Нет, – ответила Неттл. – Ты его съешь.
– Ты бы тоже съела, – сказал Янник.
– Не думаю, что проклятие превратило его в рыбу, – медленно проговорил Келлен. – Я тоже было так решил, когда вы убежали. Идея ударила меня, как лошадь копытом. И поначалу показалась ужасно правильной. А еще поэтичной. Этому человеку пришлось голодать, поскольку Шип не разрешал ему рыбачить, и он в наказание превратил Шипа в то, что смог поймать и съесть. Но… не думаю, что это достаточно жестоко.
– Это было бы достаточно жестоко, если бы он обманом заставил меня съесть Шипа! – возразил Тонат.
– Нет, – твердо ответил Келлен. – Это было бы жестоко по отношению к тебе. А этот рыбак не тебя хотел наказать. Позволить Шипу поплескаться в прохладной воде, потом выдернуть его на сушу и прикончить одним ударом? Нет, это слишком быстро. Недостаточно для мести.
На взгляд Неттл, этого было более чем достаточно, но она чувствовала, как сильно Келлен хочет оказаться правым. Он столько сил вложил в спасение Шипа, что теперь даже представить не мог, что все было напрасно. И Неттл тоже отчаянно хотела, чтобы он не ошибся. Поверхность воды задрожала. Рыбак не пошевелился, но лицо его просветлело, он весь напрягся. Инстинкты Неттл шептали, что это крупная рыба. Старая рыба, умудренная годами, гладкая, сочная…
Тонат выскочил из-за кустов, схватил пригоршню камней и швырнул их в воду.
– Эй! – взревел рыбак, когда по воде пошла рябь.
– Прекрати! – хрипло закричал Тонат. – Убирайся отсюда!
Неясно было, к кому он обращается – к рыбаку или к рыбе. Келлен и Неттл продолжали сидеть в кустах. Им пока незачем было высовываться из укрытия. Рыбак злобно глянул на невысокого разъяренного мальчишку на противоположном берегу, и выражение его лица живо напомнило Неттл западню. Внутри него таилась тьма и что-то шевелилось. Он опустил глаза, быстро собрал вещи и зашагал по тропинке прочь. Когда он повернулся спиной к берегу, Неттл выскочила и затащила Тоната обратно в кусты.
– С ума сошел? – рявкнула она. – Проклявший раз проклянет снова, помнишь?
Глава 8
Бласк
Яннику потребовался час на то, чтобы отыскать хижину рыбака. Хотя, в отличие от Неттл, Келлен не обладал сверхспособностью понимать чайку, даже он догадался, что птица вот-вот лопнет от самодовольства.
Рыбак жил в давно заброшенном фермерском доме. На осыпающиеся каменные стены он набросил крышу из стеблей камыша, а еще сколотил дверь из выловленных в реке досок. Хижина густо поросла вьюнком.
Тонат согласился посторожить. Внутри дом, что удивительно, был забит всяким хламом, там пахло плесенью и печеной рыбой. Сквозь дыры в камышовой крыше пробивались лучи солнца, освещавшие грязную комнату, в которой кровать заменяло брошенное на пол одеяло. Три стула сгрудились возле стола и большого распахнутого сундука, полного мусора и бумаг, испорченных водой.
– Только посмотри! – прошептала Неттл, обводя комнату взглядом. – Шип может быть чем угодно!
Чувства Келлена обострились, пальцы без перчаток подергивались. Воздух казался густым, бархатистым, дышать было трудно, словно он пытался втянуть в легкие паутину.
Здесь. Здесь рыбак наложил проклятие. Келлен почти видел мириады тонких шелковых нитей, протянутых навязчивыми мыслями от стены к стене. Чувствовал, как они цепляются к границам мира и исподволь меняют его форму…
– Келлен! – окликнула Неттл, выводя его из задумчивости. – Бессмыслица какая-то. – Она указала на стол и стулья, украшенные изящной резьбой в виде виноградных лоз, при этом покрытые пятнами грязи и плесени. – Мебель слишком хороша для такого места. И зачем ему три стула?
Келлен посмотрел на стулья, потом сунул нос в сундук.
– Может, раньше они стояли в доме побогаче, где жило больше людей, – предположил он. – В доме, который больше ему не принадлежит. Взгляни-ка.
Он вытащил из сундука детский чепчик, затем нарукавную повязку, какие носили клерки в Канцелярии. Следом – женский шарф, покрытую ржавчиной уздечку и заплесневелые письма, адресованные некоему мистеру Л. Бласку.
– Сувениры из счастливых времен, – прошептала Неттл. – Призраки утраченной жизни.
Работа, семья, красивый дом, лошадь…
– Думаю, они служат ему напоминанием о том, что его лишили счастья, –
