Близкая Земля - Влада Ольховская
Но хуже всего оказалось то, что не справлялась с этой дрянью и Римильда. Киган больше не делал вид, что рад был от нее избавиться, он замер у стекла прямо напротив хилера и смотрел только на нее. Римильда первой догадалась, что итальтика используют химическое оружие, она все рассчитала верно, она должна была справиться… Она же мертвых возвращала к жизни, он сам видел!
Однако оказалось, что спасти других ей было проще, чем себя. Может, что-то она и угадала, а потом явно переоценила свои силы. На лице, исчерченном багровыми полосами, застыло выражение удивленного испуга, глаза будто остекленели – да так и остались открытыми, когда хилер безжизненно упала на землю, уже пропитанную ее кровью.
Глава 4
Рафаль никак не мог вспомнить, что же произошло в лаборатории. Это было очень плохо.
Он прибыл на станцию после очередной миссии. В этом не было ничего необычного, он после каждого задания осмотр проходил. Правда, устал он сильнее, чем ожидал, и ноющая головная боль никак не проходила. Рафаль рассказал об этом господину Фетъе – больше-то некому. Начальник научного отдела велел ему пройти какие-то тесты, направил в лабораторию. Там было не слишком удобное кресло, горел яркий бело-голубой свет, от которого голова болела еще сильнее… Мельтешили какие-то люди, и, кажется, Рафаль поссорился с кем-то из них… Но тут память обрывалась, он будто провалился в непроницаемую темноту, лишенную звуков.
Очнулся он уже в одной из спален, и все было в порядке… По крайней мере, ему стало лучше, да и общались с ним как обычно.
– Ты просто потерял сознание, – обыденно пояснил господин Фетъе. – Это мы виноваты. Пять миссий подряд без перерыва – слишком много даже для номера 1.
– Да, я… Наверно. Мне уже лучше. Те лаборанты… Я ведь никого не обидел? Кажется, я повысил голос!
– Переживут, мы здесь нежных и обидчивых не держим. С лаборантами все в порядке, не думай о них. Просто отдохни.
Он действительно отдохнул: пару дней провел на станции, потом неделю жил на Феронии. Великолепная природа и знакомые места успокаивали его. Рафаль видел, что после миссии Легиона планета вернулась к нормальной жизни, и это тоже было важно. Так что к работе он приступил уже с новыми силами, и все было бы замечательно, если бы не раздражающий отголосок тревоги, поселившийся где-то в душе.
Причин у этой тревоги не было, однако она по-прежнему не исчезала. Впрочем, Рафаль быстро привык к ней, научился игнорировать, и она больше не мешала.
У него теперь были дела поважнее, чем эти непонятные страхи. Он прекрасно понимал, насколько важна миссия на Марсе – и как много теперь зависит от Легиона. Он сосредоточил все силы только на этом, и отстраниться от провалов в памяти и прочих мелочей оказалось на удивление легко. Особенно при том, что работать ему предстояло с напарницей.
Когда Рафаль впервые услышал, что их объединяют в команды, он собирался отказаться. Зачем ему помощь? Он номер 1 – причем один из сильнейших за всю историю Легиона, это все признавали! Да и вообще, если Третьему дозволено диктовать какие-то там особые условия, чем он, Рафаль, хуже?
Но когда он узнал, кого назначили ему в напарницы, спорить мигом расхотелось. Лавиния понравилась ему еще на Феронии, это он должен был признать хотя бы самому себе. Он искренне переживал за нее, когда она пострадала, и был рад узнать, что она все-таки выжила. Она снова была удивительно красивой, она улыбалась так очаровательно… Если уж говорить совсем честно, Рафалю не нужна была ее поддержка на боевой миссии, номер 10 ничего не могла ему дать. Но от ее присутствия было хорошо и спокойно, Рафаль предпочел сосредоточиться на этом.
Легион поручил им заняться самым юным из пяти сенаторов. Звали это нечто Иво Брунон Фратчак, и он напоминал вареную свеклу куда больше, чем человека. Фратчак отличался странной фигурой: очень узкие плачи, тощая грудь, но при этом крупные бедра и заметный живот. Да и голова такая же – с узким лбом и массивными щеками. Несмотря на юный возраст, Фратчак заметно лысел, однако пытался скрыть это оставшимися редкими прядями, хотя мог бы просто использовать наращивание. На всех снимках он почему-то выглядел покрасневшим и потным, явно взволнованным.
Рафаль вообще не понимал, как такому созданию, очевидно слабому и трусливому, доверили управлять целой планетой. Этими сомнениями он поделился с Лавинией уже на челноке, а она отнеслась ко всему куда спокойней:
– От папки должность унаследовал.
– Разве так можно? – удивился Рафаль. – Сенаторов ведь выбирают!
– Ну да. Но выбирают кого надо.
Киприан Фратчак руководил Марсом много лет, причем руководил успешно. Он бы удерживал этот пост и дальше, но его планы сбила катастрофа: челнок, на котором он возвращался на Марс, рухнул при приземлении. Киприан выжил, однако все понимали, что восстановление отнимет не месяцы даже, годы. Марс не мог ждать так долго, и место в Совете Пяти занял Иво.
Впрочем, вероятнее всего, отец просто использовал его, чтобы передавать собственную волю. В том, что Киприан знал о восстании и все одобрил, Рафаль почти не сомневался.
Семейство Фратчак показалось ему не таким уж важным – калека и юный истерик, вряд ли способный на самостоятельные решения. Поэтому сначала номер 1 даже удивился такому назначению: с ними могла бы справиться и команда послабее, другие сенаторы внушали большие опасения! Но когда он увидел, где именно затаились эти двое, все стало на свои места.
Отец и сын Фратчак предпочли скрываться в толпе, они засели в столице Марса – Новом Константинополе. На Красной Планете не было закона, запрещающего политикам заниматься бизнесом, так что семейство много лет обогащалось без особого стеснения. Теперь им принадлежал грандиозный небоскреб в самом центре города, откуда их предстояло вытащить.
Рафаля это не смущало. Хоть небоскреб, хоть военная база, хоть космический корабль – без разницы. Когда перед номером 1 ставили цель, он просто достигал ее. Правда, его бесило то, что нужно тратить столько энергии на какую-то мелочь, действовать осторожно… Если Марс сам нарвался, почему бы просто не показать всем этим псевдо-мятежникам, кто есть кто?
– С тобой все в порядке? – осторожно спросила Лавиния.
Она явно уловила, как сильно он напряжен. Рафаль не пытался это скрыть, он и сам не заметил, когда мысли о миссии напитались гневом и раздражением. Странно так… Прежде этого не случалось, не так быстро. Он и сейчас не мог точно объяснить, почему злится. Вроде как в задании не было ничего личного, но ему на секунду показалось, что Фратчак устроил все это, чтобы оскорбить именно его…
Чувство долго не продержалось. Рафаль просто сосредоточил все внимание на своей спутнице, и гнев быстро угас. Лавиния смотрела на него с искренней тревогой, она беспокоилась – подошла ближе, мягко коснулась его руки… Рядом с ней его собственная тревога казалась чуть ли не детским капризом.
– Да, я… Все хорошо.
– Я понимаю, почему ты злишься, – улыбнулась Лавиния. – Меня тоже бесит то, что устроили на Марсе. Они ведь не могли быть уверены, что Легион решит действовать точечно и осторожно. Они подвергли риску такой чудесный город!
Город и правда был чудесный, с этим Рафаль не собирался спорить. Новый Константинополь изначально строили как единую композицию, а не дополняли отдельными домами и улицами, как старые города на Земле. Это позволило создать безупречный мегаполис: только белые здания, зеркальные стекла с голубоватым отливом, очень много зелени повсюду – на террасах, балконах, крышах и специальных платформах, парящих в воздухе. Благодаря этому столица казалась необыкновенно уютной, здесь очень легко было забыть, что большая часть Марса по-прежнему принадлежит пустыням.
Да и люди в Новом Константинополе селились в основном молодые, богатые и беззаботные. Они наверняка знали о восстании, которое устроил Совет Пяти. Но для
