Ничейная магия - Ирина Ростова
— Ладно, — сдалась Ийилива. — Стал бы. Но только почему-то не стал. Разве что, ему к этому моменту все надоело?..
— Думаешь, это не единственный сюрприз?
— Уверена, — прошелестело в ответ. Мист преувеличенно громко вздохнула, двигаясь по коридору в обратном направлении.
— То есть, думаешь, во второй тупик не ходить?
— Время только потеряем. Да и чего ты ждешь, сокровищ, что ли?
— А почему нет? Мои …спутники, вон, очень надеялись на них.
Сильфида издала странный звук, среднее между смешком и фырканием.
— Сокровищница у ар-Маэрэ в другой башне была, тер-Маэрэ.
— А в какой? — оживилась Мист.
— Во второй горной, — не задумываясь, ответила сильфида.
— А это где?
— А я почем знаю?
— Ну, ты же знаешь, где сокровища!
— Я знаю название башни, но это не значит, что я знаю, где она! Ар-Маэрэ меня туда не брал с собой, а я только по приказу маэрэ могу покидать место призыва.
— А как называется башня, где мы встретились? И сколько башен всего?
— Моя башня называется Атайн. А сколько всего, кто ж знает? Все багровые маги строили их, строили…каждый не по одной. И все это переходило к следующему в его черед. А прошлый, ар-Маэрэ жаловался, не то, что записей не оставил, сам много чего уничтожил. Смутные были времена.
— Сейчас не лучше, — проворчала Мист, складывая новые сведения в копилку. Нет, она, конечно, представляла себе, что Эквеллор недаром называют землей башен, но этот аспект истории был ей неизвестен.
— Да, — рассмеялась сильфида. Вернее, Мист решила, что это смех — звук был похож на трели серебристого колокольца на ветру. — Тер-Маэрэ из подземцев, которая ищет наследие учителя, которого никогда не знала!
Мист задумчиво почесала нос, примеряя на себя эту легенду.
— Когда-нибудь это все переврут в учебниках, — пообещала она. — Если я-таки выживу и побед… побеж… одержу победу и смогу писать историю сама.
— А кого надо победить? — оживилась сильфида.
— Не знаю. Кого-нибудь, — хихикнула Мист, продолжая свой путь в кромешной тьме. Это было почти как дома, поэтому совсем не страшно. Впрочем, когда они миновали развилку и пошли дальше по единственному “не-слепому” коридору, она все равно стала двигаться осторожней и тише, постепенно все более отчетливо чувствуя присутствие чего-то впереди. Кого-то. Постепенно ее продвижение замедлилось совсем, она почти кралась, прислушиваясь к каждому отзвуку и шороху. А впереди явно что-то шевелилось, хоть и слабо: лежало и спало, возможно?
— Там мантихор? — возбужденным, но едва слышным шепотом раздалось у нее над ухом.
— Вот ты мне и скажи, — почти одними губами сказала Мист.
— Ой. Сейчас, — пообещала Ийилива. — Я осторожненько гляну.
Но, видимо, с “осторожненько” что-то не заладилось. Первые пару минут Мист тревожно вслушивалась в голос воздуха, его течение, изменения, а потом резко поняла — все, не сдохнуть бы, дым и пепел, во цвете лет, так и не найдя чертову книгу и не узнав, что же случилось снаружи. Сначала она почувствовала просто движение оттуда, спереди, а потом привычка подземца нарисовала перед ней живую картину происходящего: вот он, мантихор, недовольно поводит носом и крылом, и открывает глаз, и тянет воздух, и тянется ….и рычит! Рык разнесся по пустынному тоннелю, и следом за ним — дикий нечеловеческий вопль Ийливы, донельзя испуганной зверем, который даже не мог ее коснуться.
— Ну, ладно же, Мист Ле Илант, — сказала себе Мист и встала поперек прохода, собираясь с силами и воспоминаниями.
В конце концов, она, что, мантихоров не видела?.. Какой обычный наземец, вроде ее спутников, может, и не видел, но она не зря выбрала именно эту дверь: именно против мантихора у нее были шансы не просто выстоять — победить, потому что у подземцев есть свои трюки против тварей глубин.
Никто лучше подземцев, рожденных и растущих в опасности, не осознает возможностей самых простых вещей, никто лучше не ищет тайные смыслы и связи явлений. Ни одна неработающая примета, ни один не всегда срабатывающий трюк не пройдет горнило постоянного напряжения и ожидания атаки, которым стало Подземелье после исчезновения магии. И только там все доподлинно знали, что остатки, крохи самого древнего волшебства, рассеянные по всему миру, можно собрать, если хватит воли, и поставить себе на службу. Самые древние слова, песни и считалки, передающиеся из поколения в поколение, обкатанные веками применений, во всех мирах хранят в себе зерна заклинаний и древнего волшебства. И некоторые из них продолжали работать и в мире без магии, созданном откровением святого Амайрила.
Мимо Мист и частично сквозь нее пронесся поток холодного испуганного дыхания, следом пахнуло разгоряченным зверем, и, припадая на мягкие лапы, из-за поворота коридора вылетел крупный мантихор, в точности такой, как статуя в комнате башни. Девушка подобралась, вскинула руки вперед, словно защищаясь, и заговорила, очень быстро нанизывая слова друг на друга, концентрируясь на них, а не на несущейся к ней опасности.
— Ты беги, Мантихор,
В основаниях гор,
Уходи, Мантихор,
Да откуда пришёл,
Тебя вечною тьмою
Заклинаю к покою.
Камнем был ты рождён —
Возвращайся в него!
Мантихор рыкнул — и рык застыл на половине. Сам зверь замер в полупрыжке, нелепо завалился наземь с гулким звуком и раскололся пополам. Чудовищный зверь окаменел.
За спиной Мист пискнуло, оттуда потянуло испуганным теплом.
— Ийилива?
— Что ты с ним сделала? — требовательно спросила сильфида. — Ты … ты правда тер-Маэрэ! Я не ошиблась! Не ошиблась!
— Да не волшебство это. А просто, ну, слова имеют силу, сами по себе, не все слова, конечно, — объяснила Мист, с опаской подходя к мантихору ближе.
— Да уж, не волшебство. А что ты тогда с ним сделала?
— Вернула в камень, всего лишь. Понимаешь, — Мист присела на корточки, разглядывая разваленное на две половины тело. — Видишь ли, мантихоры рождаются из камня. Это не слишком аппетитно, но, в общем, если на особый камень, который готов изменить форму, попадают человеческие кости или кровь, он оживает.
— Что за такой особый камень? — недоверчиво уточнила Ийилива, судя по колебаниям воздуха, нарезая круги вокруг головы Мист.
— Ну, он почти живой, — попробовала объяснить Мист. — Мы, подземцы, считаем, что это все от старого колдовства. Если оно проникало в землю и резонировало в камне, этот камень приобретал душу магии — душу дикого, неуправляемого зверя. А потом камень зреет, зреет, как яйцо…И превращается в мантихора. А если мантихор проживёт очень долго, он превращается в скорпихора — и его яд становится смертельным.
— Какой кошмар!
