История Золушки - Макс Мах
– Нет уж! – усмехнулась Кира. – Гулять так гулять! Это я вам, Яков Иванович, как офицер офицеру говорю. Так что заказывайте шампанское, а водку мы к мясу возьмем.
Однако слова словами, а прикосновение не забылось. Казалось бы, пустяк! Тронул кончиками пальцев, убирая прядь, но иногда именно такая малость…
«Черт бы вас побрал, поручик! Мне только влюбиться недоставало!»
Тревога, не лишенная оснований, ибо «мы это уже проходили». Было дело, но всего один раз, давно и по большому счету неправда. А так, что ж, любовь на войне, что бы ни говорили люди, далекие от армейского быта, случается нередко, если, разумеется, условия располагают. И пилоты в этом смысле – привилегированное сословие: живут цивилизованно, снабжаются отменно. Не окопы, если что. Не танк какой-нибудь, прости господи, и даже не линкор. Аэродром. И в большинстве случаев находится он не на краю света, а во вполне обжитых и населенных местах. Правда, речь обычно о девушках из обслуги, но и офицеру-истребителю есть из кого выбирать. Вопрос лишь в репутации и субординации, в условностях офицерской чести и прочих армейских традициях, но, если не зарываться, ни то, ни другое не помеха. Надо только правила соблюдать, и Кира их неукоснительно соблюдала, от и до. Поэтому не влюблялась, то есть головы по большей части не теряла, но и анахоретом не жила. Вот только Львов…
«А что нам Львов?» – Вопрос не праздный, знать бы еще на него правильный ответ.
Между тем за разговором – а со Львовым, как успела заметить Кира, разговаривалось легко и просто – как-то совсем незаметно прошли и первый, и второй бокалы просто восхитительного Krug Grande Cuvеe Brut[21]. И третий с четвертым – уже под закуску, под лосося gravad lax[22] и преснушки[23] с ячневой начинкой[24] – нечувствительно ушли. А там, глядишь, и до водки добрались, и выпили изрядно – грибная солянка и стейк из балтийского осетра прямо к этому располагали, как и душевный во всех смыслах разговор. И вдруг…
– Не надоело воевать? – спросил Львов, разливая по рюмкам очередную порцию «Ерофеича».
– Вы о чем? – удивилась Кира.
– О войне, – пожал плечами поручик, возвращая на место хрустальный графин.
– О войне?
– О ней. Так что, не надоело, Кира Дмитриевна, воевать?
Честно сказать, после случившегося третьего дня ночного боя в голову могло прийти и не такое. Надоело воевать? Наверное, все-таки – да. Но…
– А кто меня спрашивает? – Кира достала из пачки папиросу, обстучала привычно о ноготь большого пальца и кинула в угол рта.
– Я, – протянул поручик зажженную спичку.
«И когда только успел?» – подумала порядком захмелевшая Кира.
– Я, – повторил между тем Львов. – Я вас об этом спрашиваю, комэск.
– Можете прекратить войну? – спросила, прикурив, и даже скрывать не стала откровенной иронии, прозвучавшей в ее словах.
– Нет, к сожалению, – вздохнул в ответ Львов. – Но могу организовать отпуск. Хотите, Кира Дмитриевна, съездить на вакации?
– С вами?
– Со мной.
– И куда поедем?
– Куда прикажете! – улыбнулся Львов, поднимая рюмку.
– В волшебную страну! – улыбнулась Кира, полагавшая, что все это шутка.
– В волшебную страну? – переспросил поручик. – Отчего бы нет! Ваше здоровье, командир!
– Будем! – Кира опрокинула рюмку, проглотила водку и поспешила затянуться. Табачный дым удивительно хорошо сочетается с привкусом зверобоя.
– Половой! – крикнул Львов, отставляя пустую рюмку. – Телефон!
– Сию минуту! – половой в белом фартуке возник рядом с их столиком, как чертик из табакерки.
Если бы не алкогольный туман, несколько приглушавший остроту восприятия, от неожиданности родимчик мог хватить. Впрочем, зная репутацию Киры, скорее следовало ожидать молниеносной атаки кулаком в глаз. Ну или залпа «из всех орудий».
– Кому телефонировать-то собрались? – поинтересовалась, ощущая острое желание нажать на гашетку.
– Сейчас узнаем, – усмехнулся ее визави, принимая у расторопного полового аппарат, за которым через весь зал тянулся черный жирно поблескивающий провод.
– Алло! – Львов набрал на телефонном диске некий номер и неожиданно заговорил странным напрочь незнакомым Кире тоном. – Кто?! Ну, и славно. Кондратия Никитича мне дай!
Голос поручика звучал жестко, требовательно, с теми барскими интонациями, с какими обычно говорят большие начальники, а не простые обер-офицеры.
– Обойдешься! – отрезал между тем Львов. – Коли знаю сей номер, значит, право имею. Сомневаешься? Нет? Тогда переводи! – И через мгновение: – Здравствуй, Кондрат! Узнал? Отлично! Значит, богатым буду! Занят? Ну, ты мне, на самом деле, без надобности. Будь другом, спусти по инстанциям приказ. Мне и моему комэску штабс-капитану Амелиной недельный отпуск с сего дня, и свободен! Только, ты уж смотри там, сразу и без задержки!
«Недельный отпуск? – удивилась Кира, все еще полагавшая, что вопрос о вакациях является обычной шуткой в меру выпивших офицеров. – Что он несет? Какие вакации?»
Но, если честно, не менее интересно было, с кем это Львов так разговаривает. С каким армейским полубогом?
– Да, прямо сейчас! – подтвердил поручик. – Спасибо, Кондрат! Не забуду! Служи!
– Так, – сказал Львов, положив трубку на рычаги и продолжая глядеть на Киру в некоторой задумчивости. – Отпуск у нас есть… С сего дня и до… Десять суток получили от щедрот… Осталось найти тыкву и крысу…
– Что? – опешила Кира, мгновенно потерявшая нить разговора.
– «Золушку» давно не перечитывали? – И Львов стал снова крутить диск.
«Золушку? – удивилась Кира. – В смысле Cendrillon?[25] Шарль Перро и все такое?»
– Доброй ночи! – сказал мгновение спустя в трубку Львов, но уже совсем другим голосом и с другими, вполне человеческими интонациями. – Хозяйка спит, полагаю? Нет? Тогда зови! Скажи непутевый Яков тревожит. А ты что думал! Конечно, живой!
– Вот ведь люди! – обернулся он к Кире. – Полгода не позвонишь, и все – записали в убитые! Разливайте, Кира Дмитриевна, если не затруднит, а то мне одной рукой несподручно…
– Мария Антоновна! – встрепенулся поручик. – Здравствуйте! Я, а кто же еще?! С чего бы вдруг? Живой конечно же. Целый. Невредимый. Да, вот и сами сможете убедиться. А чего тянуть? Если сейчас выйдем… Ну, не сейчас, разумеется, а где-нибудь через час-два… Нет, не один, – довольно усмехнулся Львов и благодарно кивнул Кире, принимая у нее рюмку. – Не поверите, Мария Антоновна, женщина. Красавица! Глаз не отвесть! А вот и не скажу. Буду интриговать. Пусть пока остается инкогнито!
«Это я красавица? Это он обо мне? Он так действительно думает, или это тоже шутка?»
Она знала, что недурна собой, особенно в некоторых местах, но чтобы вот так вот без обиняков назвать себя красавицей, пожалуй, остереглась бы. Красавицы – это совсем другие женщины. Легкие, как весенний ветерок, улыбчивые…
