Плащ и галстук - Харитон Байконурович Мамбурин
— А маску мы так и не нашли…, — задумчиво пробормотал я, — Тогда будем ловить на живца…
— Может, сначала поговорим? — спросила девушка, — Мне многое надо тебе рассказать.
— Нет, Юль, — решительно мотнул я головой, — Сначала рыбалка. Потом я отнесу рыбу на кухню, лягу на этом чудесном взрослом пляже, а ты мне всё расскажешь. Устал. Сильно устал. Морально.
Это было правдой.
Снаружи все выглядело идеально. Вожатые вожатят, дети вожатяться на своих конкурсах и прочей хрени, «коморские» помогают то там, то тут, взрослые отдыхают в свободное от своих обязанностей время. Изнутри же… всё происходящее было куда паршивее. Подопечные, в буквальном смысле дети звезд КПХ, были заодно и детьми без родителей. Они росли в атмосфере пусть и не вседозволенности, но понимания, насколько круты их родители, поэтому, проще говоря, вожатых за авторитетов не считали. Выросшие в атмосфере постоянной безопасности и надзора, пионеры всё сильнее и сильнее распоясывались, несмотря на все усилия их утомить до мертвецкого сна.
Комсомольцы из Первого района также теряли терпение. Вынужденные постоянно что-то придумывать, гасить вечно возникающие мелочные конфликты, они, скажу так, смотрели в будущее безо всякого восторга. Заказы на «сяпу» от них увеличивались буквально с каждым днем. Отношение к детям тоже менялось, чего те не могли не ощущать и… соответственно реагировали, раздувая противоречия до опасных величин. Что с этим можно было сделать — решительно непонятно, как минимум мне.
С «коморскими» было чуть полегче. Давно уже привыкшие к изоляционизму, мои получали больше всего кайфа от происходящего, но при этом вылезли внутренние терки между мужской и женской частью населения. Проще говоря, девки, весьма озлобленные тем, что вожатые мужского пола держат дистанцию от «изгоев», стервозничали, а наши немногочисленные пацаны отвечали своей монетой. Опять же, с каждым днем всё грубее и грубее.
Кое-как исправляли положение я и Кладышева. Моё мнение принималось во внимание, потому что другого способа добыть разные продукты никому не оставили, ну а мелкая чертовка умела без мыла залезть куда угодно. Но… Да проще можно сказать! Молодежь! Энергии жопой жуй, особенно у неогенов, а вот мозгов как у обычных подростков, которым подавай драму, разборки, претензии и прочую хтонь! Просто тюленить, лежа на пузе, они не могут!
А ведь все, кто у нас в «Лазурном», неосапианты… Если они еще и способности начнут использовать… брр… В общем, намаялся я, но понял это, лишь оказавшись с голым задом на лодке, и с яйцами, обдуваемыми теплым черноморским бризом!
Рыбалка поначалу не задалась. Юлька безо всяких проблем могла находиться под водой, но она была слишком медленной. Не желая устраивать экологическую катастрофу, мы искали выход и…
— Чувствую себя идиотом…, — пробормотал я, замахиваясь удочкой. Вжик! И половинка рыбы, присобаченная мной к крючку, отправляется в полет. К голове наживки в свою очередь прицепилась Палатенцо в почти двухмерной форме, так что это не совсем православная рыбная ловля, а нечто более соответствующее ситуации.
Теперь садимся за весла, зажимая пальцами ног удилище, и неторопливо плывем. Из разорванной рыбешки, выловленной Егором, тем временем вытекает разное вкусное для морских обитателей, те подплывают ближе и ближе, а затем хлоп! …и Юлька производит разряд! Стоп-машина, собираем всплывшее. Разную мелочь в мешок, Палатенцо на борт. Отплыть на полкилометра, мелочь распотрошить в воду, закинуть удочку, плавать вокруг прикормки с призраком на крючке!
Хлоп!
Было вполне эффективно. Правда я, не разбираясь ни на грош в морских рыбах, попадавшихся под горячую юлькину руку в своем многобезобразии, решил поступить проще, набрав таким образом полтонны. Повара же разберут? Разберут.
— Что-то лень мне их мешками таскать. Или в тазу, — высказал я умную мысль на берегу девушке, — Давай поступим так…
Есть удачные идеи, есть неудачные. Скажем, остаться с голой жопой, но иметь возможность нести над собой «Казанку 5-Р-4» — это очень удачная идея, великолепно экономящая время. А вот просить девушку, известную на весь Советский Союз, превратиться в большую призрачную змею и таким образом прикрыть мне срам, пока тащу лодку — это непродуманный шаг. Вызывающий ОЧЕНЬ много внимания.
Точнее — вообще всё! Всё! Даже Янлинь из подвала вылезла, чтобы посмотреть на обвившую меня анаконду с головой Окалины-младшей, притулившейся на плече!!
— Шипоголовый, — слегка неуверенным тоном обратилась ко мне баба Цао, как раз курившая около входа на кухню, — Вы это… зачем?
— Рыбу принесли, — подумав с секунду, ответил я, — Она тяжелая. А Юля меня прикрывает. Я ее за одежду не считаю.
— Тебе надо к доктору. Вам надо, — с легким торможением среагировала старая китаянка, — Поговорить. Да.
— Не надо им ко мне! — отрезала Кладышева, высовываясь по пояс со второго этажа, — Всё с ними нормально! Легкая психопатия и социопатия, ничего… ой!
Выпавшую девчонку пришлось ловить. Получилось это не очень, потому что у меня в руках была «Казанка», полная рыбы, так что Вероника оказалась измазанной в слизи по уши, а еще очень несчастной и громкой. Вопя, что лучше бы она сломала при падении половину костей в теле, вонючая и грязная «чистая» уковыляла в сторону душа. Переглянувшись с сидящей у меня на плече головой девушки, я пожал этими самыми плечами, приступая к разгрузке.
Повара, конечно, матерились. Мало того, что рыба была разная (даже небольшую акулу прихлопнули), так еще и очень неожиданная, что для людей, готовящих на целую прорву народа — совсем неприятно. Почуяв, что меня хотят припахать к кулинарному труду и что этим людям будет глубоко плевать на мнение Окалины, до сих пор неподвижно стоящей у окна и сверлящей меня взглядом, я, схватив лодку, удрал куда подальше.
То есть — обратно на пляж.
— Итак, что я должен знать? — искупавшись и почистившись, я растянулся на песке. Палатенцо, правда, слезать с меня не собиралась совершенно, лишь изменила свою форму, из-за чего я оказался покрыт полупрозрачной псевдоматерией белесого цвета. Голову же девушка переместила мне на грудь, что выглядело слегка жутковатенько, зато отменно развлекало.
