Люди и чудовища - Валерия Веденеева
Быть может, даже получится выпустить из клетки чудовище? А оно в благодарность освободит Керса от своего контроля?
Щель начала зарастать, едва Керс протиснулся внутрь.
Не успел.
Заметили.
Хотя неудивительно, ведь Сияющее Око пообещал казнить не только самих тэрэ, но и всех их родственников, если упустят чудовище.
Тварь в голове Керса молчала, и он решился нарушить приказ, задав вопрос:
«Что теперь?»
Ответ пришел снаружи. Чудовище, до того неподвижно лежавшее на земле, открыло глаза и ответило вслух:
– Изменение.
– Что? Какое изменение? – Керсу не нравилось, как чудовище смотрело на него. Слишком это походило на взгляд Сияющего Ока во время первой аудиенции, когда правитель решал, казнить беглого, но вернувшегося тэрэ или помиловать. – Если ты убьешь меня, это не освободит Ниссу.
– Я знаю, – спокойно согласилось чудовище. – Я не буду убивать тебя, Керс. Не бойся. Ты просто изменишься. Мы изменимся. Вместе.
– Я не понимаю.
– Тебе не нужно понимать, двуногий.
– Я не…
– Я знаю, что ты боишься и ненавидишь меня, двуногий. – Огромное тело твари шевельнулось и медленно двинулось к Керсу. – Я видело твои мысли. Но сейчас это не важно. Это не помешает тебе измениться.
Керс попытался отступить – и уперся спиной в невидимую стену. Больше отступать было некуда. И бежать тоже.
Чудовище приблизилось почти вплотную, нависло над тэрэ, потом встряхнулось всем телом, и вниз полетели обломки чешуи – изломанные полупрозрачные пластины. Падая, они менялись, рассыпались в белесую труху. Чудовище встряхнулось снова. И снова.
Белесой трухи становилось все больше, вот она уже покрывала толстым слоем и землю, и волосы Керса, и его одежду. Одежду, которая вдруг начала расползаться в лохмотья. Керс попытался стряхнуть труху, но она, как паутина, прилипла к ладоням, а потом, будто живая, поползла выше.
– Что это? Зачем?
– Подготовка к метаморфозе, – пояснило чудовище. – Не сопротивляйся, тогда будет не так больно.
– Что?!
– Не так больно. И тебе, и мне.
Крошить чешую в труху оказалось больнее, чем заставлять чешуйки рваться на части. Но это был единственный способ, который Существо смогло придумать.
Чешуя крошилась.
Трухи становилось все больше.
Одежда на двуногом расползлась в лохмотья. Существо чуяло едкий запах его страха, видело страх в каждом движении его тела, слышало страх в невнятных звуках, которые он издавал. Предатель боялся. Существо тоже боялось, но это было не важно. Важно было вернуть свободу и спасти Ниссу.
Чешуя искрошилась вся, улеглась вокруг кучами трухи. Существо ударило по ним хвостом. Труха взлетела, в воздухе превращаясь в нити – тонкие, прочные, липкие. Падая, нити льнули к Существу и к двуногому, соединяя их.
Двуногий закричал что-то бессвязное, пытаясь оторвать нити от себя. Существо позвало те осколки, что жили в теле двуногого, и он, обездвиженный, упал на землю.
Нитей становилось все больше. Они связывали Существо и двуногого все плотнее.
Существо подползло к двуногому, обвилось вокруг него и закрыло глаза. Наверное, та гусеница тоже чувствовала боль, но она была упорна и храбра. Существо помнило, как упрямо она поднималась наверх, как без отдыха, без перерыва окутывала себя коконом из нитей. Существо тоже храброе, тоже упорное. Оно сможет. Оно преодолеет и страх, и боль. Оно изменится, и освободится, и спасет Ниссу. А потом Оно прогонит мерзкую Пустыню. Оно накажет плохих и злых и поможет добрым. И никто больше не будет думать о нем, как об уродливом и страшном, как думал этот двуногий. И ничьи чужие мысли больше не будут разъедать нутро Существа…
Первое, что услышал Керс, были голоса. Встревоженные, растерянные, испуганные – разные. Много голосов. Какие-то из них казались знакомыми, какие-то – нет. Сперва голоса были лишь неясным фоном, но постепенно Керс начал различать и слова.
– …господин Миштассе, наш резерв почти пуст, на четвертую попытку не хватит.
– Да эту скорлупу вообще ничем не разбить! И с места не сдвинуть!
– Это не скорлупа, глупец, это…
– Заткнитесь все! – рявкнул еще один голос, и другие голоса стихли. Главный тэрэсэ столицы – вспомнил Керс. Но что происходит? Почему Керс больше не ощущает своего тела? И ничего не видит?
Что-то дрогнуло, и, будто отвечая на его вопрос, глаза открылись.
Изменение длилось всю ночь, и это была самая долгая ночь в жизни Существа. Словно бы Время из-за чего-то обиделось на Него и растянуло себя в половину вечности.
Двуногому было хорошо – страх и боль затмили его сознание почти одновременно с началом метаморфозы, но Существо не умело вот так уходить в ничто. Поэтому Оно ждало и терпело. Терпело и ждало. И запрещало Себе бояться, когда Его тело, под защитой белого кокона, расплавлялось, сливаясь с телом двуногого…
А потом пришло утро.
Изменение закончилось.
Кокон треснул, пропуская внутрь солнечный свет. Кокон, созданный для Существа в его настоящем облике, вдруг показался огромен.
Существо поднялось на ноги. Вытянуло перед собой руки, рассматривая их, покрытые тонкой кожей и короткими волосками. Прижало правую ладонь к груди, слушая, как в унисон бьются там три уменьшенных сердца. Потом открыло рот и потрогало пальцем свои зубы – крохотные, совсем не острые. И наконец сделало самое главное, ради чего и затеяло все, то, чему научилось, наблюдая из сотен осколков за разумом предателя, – призвало магию.
Глава 15
Едва слышно прошелестела трава, и в густой зелени мелькнула чешуя, черная с золотыми узорами. Шелест стих, змея остановилась, подняла голову, ее длинный раздвоенный язык попробовал воздух на вкус.
Все было не так.
Неправильно.
Большие двуногие и большие четвероногие.
Много. Страшно. Злые. Бьют палками, топчут ногами…
Змея помнила и не хотела приближаться к двуногим, но чужая воля гнала ее вперед. Змея сердито зашипела, но жалить было некого – источник чужой воли находился далеко.
Альмар молчал, как ему было сказано. Поджав под себя ноги и положив руки на колени, он сидел у гаснущего костра и наблюдал за господином Митрилом, глаза которого были открыты, а взгляд устремлен вперед и в никуда.
Минуты бежали.
Минуты текли.
Минуты тянулись еле-еле…
Ничего не менялось.
Скука страшный враг, даже страх побороть легче. И ведь господин Митрил запретил Альмару только шуметь, он ничего не говорил про другие вещи.
Альмар осторожно поднял правую руку и соединил пальцы в жесте, который показал ему господин Тонгил во время их единственного урока. Соединил и мысленно призвал Тени.
За дни, что он провел в компании полуэльфа, Альмар ни разу не пробовал использовать Дар. Не хотелось. До нынешнего момента.
Первая Тень пришла быстро – выскользнула из травы и обвилась вокруг его запястья. Прохладная, шершавая на ощупь. Вторая явилась не сразу и показалась иной – теплой и гладкой.
Но этот призыв Теней отличался от первого. Здесь и сейчас Альмар ощутил Тени не как продолжение своих чувств, как было в крепости мага. Он ощутил их
