Лайон Де Камп - Мститель
Когда впереди показалась центральная площадь, у Конана вырвалось ругательство. Четверо стражей прогуливалось по двое у медной двери резиденции. Киммериец рассчитывал взять правителя врасплох, но это более не представлялось возможным. Что ж! Конан помчался вперед через мощеную рыночную площадь, размахивая огромным мечом. Его бег был стремителен: пока стражи соображали, в чем дело, один уже валялся с проломленным боком. Спутники Конана неслись в двадцати шагах позади — бешеная скорость киммерийца оказалась им не по силам.
Двое копейщиков нацелили свое оружие прямо в его широкую грудь, а третий поднес к губам рог. Рог взревел, но тотчас умолк — меткая стрела какого-то зуагира пробила голову трубача, и рог звякнул о камни.
Размашистым ударом Конан срубил наконечники обоих копий. В следующий миг один из туранцев повис на его длинном мече и отлетел, захлебываясь кровью, прямо на своего товарища. Тот промахнулся с ударом, нацеленным в голову киммерийца. Его сабля чиркнула по камням, брызнули искры. Нового удара ему не суждено было нанести. Изрешеченный зуагирскими стрелами, он поник наземь, успев лишь коротко простонать.
Конаном овладела свирепая жажда убийства… Прыгнув вперед, он налег плечом на медную дверь. Времени оставалось все меньше. Погибший трубач все-таки исполнил свой долг — из окон окрестных домов высовывались люди, кое-где на крышах появились лучники… Следовало проникнуть в башню прежде, чем враги успеют организовать оборону.
Дверь уступила удару его плеча. Оставив десятерых прикрывать вход на случай нападения, Конан повел остальных внутрь.
Вот спереди послышалось звяканье кольчуг, мелькнули обнаженные клинки, и не менее десятка солдат в белых тюрбанах Императорской Стражи вылетело навстречу Конану из какой-то двери. Боевой клич киммерийца эхом раскатился под сводами, и сражение закипело. Кривые ножи и короткие копья зуагиров находили жертву за жертвой, но и сверкающие ятаганы пожинали кровавую жатву. И все-таки двуручный меч Конана производил наибольшее опустошение. Он рубил, колол, уходил от ударов и прыгал вперед с яростью тигра и с такой немыслимой скоростью, что противники не успевали за ним уследить. Несколько минут — и десять туранцев остались лежать в лужах крови. Рядом с ними застыло восемь мертвых тел в окровавленных халатах — свидетельство отчаянного мужества защитников башни.
Прыгая через четыре ступеньки, Конан устремился по лестнице на второй этаж. Там, как он знал, находились покои правителя. Приостановившись, он отдал товарищам несколько быстрых приказов:
— Вы двое — раздобудьте ключи от подземелья и освободите Юн Аллала. Остальные — собирайте добычу, сколько сможете унести. А я навещу правителя…
Зуагиры со смехом и завываниями помчались кто вниз, кто вверх по ступеням. Конан пинком ноги разнес щепы дверь сандалового дерева, перед которой стоял, и оказался в прихожей апартаментов правителя. Быстро пройдя ее по заглушавшему все звуки ковру, Конан остановился перед следующей дверью и прислушался. Оттуда слышался женский голос: женщина кого-то сердито увещевала.
Нахмурив брови, Конан подхватил тяжелый стол и с маху обрушил его на дверь. Высаженная дверь развалилась и рухнула. Конан отшвырнул обломки стола и шагнул внутрь.
Посредине комнаты стоял мужчина средних лет, высокий и крепкий. Приметы совпали: это был Везиз Шах. Пол комнаты был застелен коврами, вокруг стояли шелковые диваны и столики, уставленные изысканными яствами. Рядом с Везиз Шахом на столе виднелась бутыль вина и два наполненных кубка.
А напротив него на диване возлежала женщина. Она обратила на вломившегося варвара огромные темные глаза, в которых не было и тени испуга. Конан даже вздрогнул: это была та самая девка, что позвала его на помощь в Ханарии — и завела в ловушку, где он едва не погиб!
Однако раздумывать об этом сразу стало некогда. Выругавшись, правитель форта обнажил украшенный самоцветами ятаган и двинулся к Конану, ступая по-кошачьи.
— Как смел ты ворваться сюда ко мне, негодяй? Я слышал, что ты снова появился в этих местах. Я надеялся привязать тебя к хвостам диких коней и получить удовольствие… но раз уж ты выбрал для себя иной род смерти…
И его ятаган описал дугу, взвившись в стремительном замахе. Слова были всего лишь уловкой: многие и многие люди попались бы на хитрость и остались был лежать с рассеченным горлом, не успев отшатнуться прочь — но только не Конан, обладавший реакцией дикой пантеры. Он отбил удар рукоятью меча и тотчас сделал ответный выпад. Начался поединок: Конан оказался лицом к лицу с едва ли не самым умелым фехтовальщиком из всех, каких ему доводилось встречать.
…Но цивилизованные народы еще не родили бойца, способного противостоять отточенному искусству и стремительной мощи Конана, мужавшего в сражениях и войнах с врагами, — и с кем только ему ни приходилось сражаться! Навыки, почерпнутые во время службы наемником, сами по себе ставили его выше обыкновенных бойцов, ибо малейшие тонкости любого приема были навеки впечатаны в его мозг бесконечными кровавыми стычками. Но у кого еще была эта непостижимая, молниеносная скорость первобытного варвара, чье тело ни на йоту не смягчили годы цивилизованной жизни?..
Поединок длился. К Везиз Шаху подкрадывалась усталость: страх смерти появился в его глазах. С неожиданным криком кинул он свой ятаган Конану в лицо и метнулся к дальней стене. Его пальцы зашарили в поисках пружины, открывавшей потайную дверь.
Конан без труда увернулся от брошенного ятагана. Его рука охватила шею туранского эмира, а колено уперлось ему в спину. И Везиз Шах содрогнулся от ужаса, услыхав:
— Вспомни, пес, как ты командовал кавалерией в Секундераме, и десять моих афгулов угодили тебе в лапы! Ты прислал мне их головы в кувшинах с уксусом, сопроводив наилучшими пожеланиями… Пришло твое время — отправляйся гнить в преисподней!
— И киммериец могучим рывком перегнул тело врага через свое колено. Хребет туранца хрустнул, точно сухой сук. Безжизненное тело соскользнуло на пол. Конан утер пот и, переведя дух, повернулся к женщине на диване.
За время его схватки с правителем Занара даже не пошевелилась. И вот теперь она поднялась и, протягивая руки, бесстрашно, с сияющими глазами пошла к киммерийцу, словно бы не обращая внимания на окровавленный меч в его руке. Он почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам…
— Ты — настоящий мужчина! — с восторгом прошептала она, прижимаясь к жесткой кольчуге и обвивая руками его мускулистую шею. — Никому, кроме тебя, не удалось бы справиться с Везиз Шахом… Но ты смог, и я рада. Он угрожал мне… заставил прийти сюда… хотел, чтобы я исполняла его желания…