Андрей Бондаренко - Путь к последнему приюту
«Кто это может быть?», — удивился Егор. — «Сашенька? Так ведь в Санкт-Петербурге сейчас глухая ночь…. Соскучилась? Или же, тьфу-тьфу-тьфу, что-то случилось?».
— Я слушаю, — он поднёс к уху тёмно-синий брусок мобильника.
— Граф Петров? — поинтересовался вкрадчивый голос махровой канцелярской крысы.
— Он самый.
— Сейчас с вами будет говорить Великий князь Константин Петрович. Ждите…
Ждать пришлось порядка пяти минут.
Наконец, в мобильнике кто-то солидно откашлялся, а после этого певучий и бодрый мужской баритон непринуждённо поздоровался:
— Привет, Живоглотик! Как там — жизнь молодая и служивая?
— Доброго вам здравия, Ваше Высочество, — вежливо поздоровался Егор. — Разрешите доложить — по результатам командировки?
— Ты что там, паренёк, белены объелся? — искренне удивился-возмутился собеседник. — Совсем краёв не видишь? С чего это, вдруг, ударился в казённую офицыальщину? Мы же с тобой люди не чужие, а, наоборот, много чем и кем повязанные…. Ах, да. Тебя же контузило…
— Качественно контузило. Даже частичная амнезия наблюдается. Юность свою, например, совсем не помню. Да и события-происшествия годичной давности — как в тумане.
— Ишь, ты. Сочувствую, мил-друг. Хотя, если хорошенько вдуматься, это даже и не плохо. Интересная такая фишка…
— Это в каком же, извините, смысле? — засомневался Егор.
— Во многих, Егорка, смыслах, — покровительственно хохотнул Великий князь. — Во многих…. Память, она, зачастую, очень здорово осложняет жизнь. И не только осложняет, но и качественно портит. Причём, как владельцу этой самой конкретной памяти, так и всем окружающим его персонам. Проверено неоднократно…. Вот, взять, к примеру, тебя. Американское ЦРУ никогда и не скрывало, что прямо-таки мечтает — завербовать Старшего Ангела Петрова. Или же выкрасть. Или же, на худой конец, пристрелить. А зачем, спрашивается, ты им нынче нужен — со своей дурацкой амнезией? То-то же. Так что, теперь можешь спать спокойно и беззаботно. Из нетленной серии: — «Меньше знаешь — крепче спишь…». Даже лёгкие завидки берут. Ха-ха-ха. Шутка такая, великокняжеская насквозь…. Ладно, рассказывай, Странник, по делу. Что, где и как.
— Слушаюсь, Ваше Высочество…
— Отставить! Ну, режет мне ухо такое обращение, и всё тут…. Как ты меня раньше называл? Вспоминай, парнишка. Вспоминай.
— Может, по имени-отчеству?
— Ладно, подсказываю, так и быть…. Как Алексашка Меньшиков именовал Императора Петра Первого?
— Мин херц.
— И ты меня — похожим по звучанию словом. Ну, соображай, соображай. Шевели извилинами контужеными.
— Экселенц? — предположил Егор.
— Молодец, приятель, — обрадовался-развеселился баритон. — А я, оказывается, доктор. Практически — талантливый психиатр. Вон, даже память умею восстанавливать…. Всё, похохмили, пошутили, и будет. Докладывай, граф.
— Слушаюсь, экселенц…. Значит, так. Прибыл в их Тегеран. Заложил посылку в условленное место. Ничего подозрительного не зафиксировал. Проследовал в пустыню Такла-Макан, к Порталу. То бишь, к Дырище. Встретился там с восьмью неизвестными вооружёнными людьми, которые попытались задержать меня для допроса. Всех, в полном соответствии со штатными инструкциями, уничтожил. Трупы сбросил в ближайший глубокий овраг и наспех забросал — чем попало. Но и сам, в процессе боестолкновения, получил несколько лёгких ранений. Пострадали левая рука, правый бок и спина. Плюсом — контузия. Но ничего страшного и необратимого. По выходу из Портала уже получил необходимую медицинскую помощь в полном объёме. Доклад закончен.
— Ну, Старший Ангел, ты и даёшь. Шпаришь — как по писаному…. И куда, спрашивается, подевался прежний Егорка-раздолбай, который и двух-то слов толком связать не мог? Какая, всё же, полезная штука — контузия. Надо будет обязательно взять на вооружение. Применительно ко всем другим раздолбаям, я имею в виду…. Молодец, граф. Хвалю.
— Не достоин, уважаемый экселенц, вашей похвалы, — виновато шмыгнул носом Егор. — Не достоин…
— А что так? В чём виноват? Где напортачил?
— В спешке же уходил в Портал. Раны, опять же. Контузия. Туман в голове…. Короче говоря, не уверен, что качественно «прибрался» там, возле Портала.
— Понятно…. Что предлагаешь?
— Надо бы мне — в срочном порядке — вернуться туда и всё качественно «подчистить».
— А как же — ранения с контузией?
— Ерунда, экселенц. За несколько суток всё заживёт. Обещаю. Чай, не впервой…. Так как? Отпустите?
— Я подумаю над этим вариантом…. А ты, Живоглот, где сейчас?
— Пролетаю, кажется, над Уралом.
— Почему — кажется?
— Здесь заря лишь только намечается. Серость сплошная в смотровых окошках виманы. Получается, что я путешествую совместно с зарёй. Обгоняя её совсем на чуть-чуть…
— Понял, не продолжай…. Домой, небось, направляешься? Душ принять, то, да сё? С молоденькой и страстной жёнушкой пообжиматься в спаленке супружеской?
— Так точно. Угадали.
— Ну-ну. Не возражаю…. Тогда сделаем, пожалуй, так. Подъезжай ко мне…э-э-э, к восемнадцати ноль-ноль. Во-первых, расскажешь — в подробностях и деталях — о боестолкновении. Во-вторых, покумекаем над нашими дальнейшими планами-действиями.
— Слушаюсь! Экселенц, а откуда вы узнали про мою контузию? Васька Хазов доложил?
— Делать мне больше нечего, как со всякими низкородными плебеями общаться, — презрительно хмыкнул Великий князь. — Совсем, Егорка, умом тронулся с этой контузией. Алька твоя, заскочив по делам фрейлинским, рассказала…. Всё, бывай, граф сиятельный. До встречи.
— До встречи, экселенц…
«Характерный такой баритон у Константина Петровича», — мысленно усмехнулся Егор. — «Начальственный и вальяжный, со знакомыми генерал-лейтенантскими нотками…».
Он сидел в кожаном кресле на колёсиках — пялился в «смотровые окошки» виманы, пил «шустовский» коньяк, лениво жевал охотничьи колбаски и думал-размышлял…
О чём — думал-размышлял? О многом. Обо всём сразу, и ни о чём — конкретно. Так бывает — в предчувствии резких и судьбоносных жизненных поворотов. Редко, но бывает. Философия голимая, мои дамы и господа. Философия — наука призрачная, неверная, обманная и коварная. Даже стишок в голове — сам собой — сложился:
Когда-нибудь, уже на склоне лет,Я повзрослею — как-то незаметно.Загадывать — неверная примета,Одна из самых призрачных — примет…
Когда-нибудь, уже на склоне лет…
Когда-нибудь, в один из светлых дней,Что скупо так отпущены Судьбою,Мы встретимся — единожды с тобою,На фоне — уходящих кораблей…
Когда-нибудь, в один из светлых дней…
Когда-нибудь, среди нагих полей,С тобою мы, конечно, разминёмся…И очень тихо — вслед нам рассмеётсяВолшебник ночи — скромный соловей…
Когда-нибудь, среди нагих полей…
Когда-нибудь, на краешке иглы,Я посещу — ещё — сей берег дальний,Что весь пропитан — обещаньем тайны,И ожиданьем — сказочной Игры…
Когда-нибудь, на краешке иглы…
Бред бредовый, конечно. Но, с другой стороны, лучше бредить, чем заниматься тупым и безостановочным потребительством, граничащим с безумной и грешной гордыней. Философия — в действии…
