Василиса Раса - Детонация
Лицо ставшего неожиданно таким близким мужчины на мгновение исправила искренняя и светлая улыбка, и я с трудом удержалась, чтобы не прижаться и не свернуться так, чтобы ему непременно захотелось меня уютно обнять. Но вместо этого услышала тихое:
– Просыпайся, маленькая Сневерг. Скоро мы отбываем.
Дёрнулась неловко, действительно сразу проснувшись. Открыла рот, чтобы уточнить, куда именно. Но Грэм уже вышел из комнаты.
Одевалась я по-солдатски. Быстро. Только не думай сейчас, Карри. Ни о чём не думай!
Вылетела из комнаты, огляделась. Грэма нет, завтрак есть. Аппетита – как Грэма. Тоже нет. Вообще-то новость была хорошая. Потому что так быстро выбраться из Весны я уже не мечтала – там что-то ещё облезло после позавчерашнего дождя. В телевизоре, который обнаружился прямо над кухонной столешницей за сдвигающейся панелью, – новостной канал, не мой. Шли короткие репортажи и бегущая строка. Ничего особенно примечательного. Но нужно дождаться начала блока, чтобы расшифровать. Глотнула густой бархатный кофе. Боже, кажется, я теперь не смогу пить кофе… Поморщилась с досадой.
«…спровоцировал новый виток беспорядков. Десятки тысяч нелегальных эмигрантов штурмуют границы Союзных Земель с юга. В землях Аникии, Апелики и Балурии военные части приведены в состояние повышенной боевой готовности. В помощь пограничным войскам направлены ближайшие военные подразделения Южных Земель», – доносился голос, озвучивающий привычно чудовищный видеоряд: нищие, грязные, озлобленные люди вплотную приникли к ограждению, потрясают руками, ругаются и плюются. Голодные глаза ребёнка, припавшего к пустой груди измождённой матери, мелькают только на миг. Но этого всегда достаточно, чтобы вызвать впечатление на грани – на грани омерзения и сочувствия, ровно столько, чтобы появилось желание отнести в центр сбора помощи свои старые вещи – не больше. Эта новость из фоновых, из тех, что если она есть, значит, в стране всё по-прежнему, всё в порядке. Но она – индикатор. И обострившиеся нелегалы – это повод прикинуть, что могло случиться ещё. На четыре дня выпала из жизни и уже не вижу ситуации в целом.
Дожди в Багонии – наводнение. Ребенку требуется помощь. Новая вакцина от бушующей на южном континенте лихорадки. А вот:
«…был убит выстрелом в голову в своём доме неизвестным. Охрана смогла… – выхватил взгляд написанное бегущей строкой. Кто это, кто? – … ликвидировать убийцу, но установить личность совершившего покушение на Ники Фека так и не удалось – тело изуродовано до неузнаваемости…»
Второй звоночек. Не слишком адекватный ответ на беженцев, пожалуй. Убийство главы крупнейшего наркосиндиката Центрального Запада – это так же серьёзно, как покушение на президента или объявление войны, если не хуже. Значит, дело в чём-то ещё. В чём же?
«Выступления на площади Свободы в столице Лирдосии. Двадцать четыре машины сожжено, пострадали четырнадцать митингующих… – а вот это, кстати, подходит к нашим нелегалам. – В ходе акции протеста митингующие забросали камнями стражей правопорядка. Двое ранены. Один скончался по пути в больницу», – провокация очевидная. Цель?
«Две подводные лодки и эсминец… Почти весь флот Лирдосского океана…» – мерцало внизу бегущей строкой. Ничего не понимаю. Когда??? – «Канал контролируется союзниками Ириллии. Туда же направляется эскадра ВВС…»
Дрэк… Как-то слишком активно… Не из-за этого ли он срывается с места?
В какой момент я занервничала, я не помню. Желудок, демонстрируя панику, сжался и отказался принимать даже кофе. Я отставила чашку и с удивлением обнаружила, что у меня дрожат руки. Наверное, не выспалась и перенапряглась вчера лишку. Усмехнулась добро. В домик вошёл Грэм и остановился, просветлев лицом:
– Чему ты улыбаешься? – только не говори ничего, умоляю. Не порть.
Покачала головой в ответ:
– Спасибо за прелестное время.
– Прелестное? – улыбнулся отстранённо. – Я бы назвал это по-другому. – И, глядя в глаза, взял мою руку: поцеловал пальцы. А я малодушно отняла её и отвернулась.
Он набрал воздуха что-то сказать, но я перебила:
– Не надо. Я всё знаю сама. – Не хочу ничего услышать. Что бы это ни было. Умение прощаться – это как молчание, которое – золото. Надеюсь, он этим богат.
– Твою машину вернут сразу, как только это станет возможным. Мэрин и Роб уже дома, у них всё в порядке. – Видимо, я зря беспокоилась.
Где-то далеко появился рокочущий звук, он нарастал, приближаясь. Сомнений в выбранном транспорте не осталось. Да кто же ты, человек, полный сюрпризов? Глаза мучительно выискивали ответ в других глазах. Кто?
Теперь стало ясно, что за большая свободная площадка слева от дома. Грэм молча ждал, когда вертушка сядет. Потом лицо его сделалось непроницаемым, и он быстро вышел за дверь. Вернулся через несколько минут собранный и мрачный. Холодно и отрывисто заговорил:
– Твой телефон, – протянул мне точно такую, как у меня была, трубку. – Полностью восстановленная копия, последний бэк-ап за полчаса до отказа батареи, – и, мотнув головой, оборвал срывающийся с губ вопрос. – Несложно. Твой борт через пятнадцать минут. Интервал в лётной карте изменить не имею права. И лететь со мной может быть небезопасно, – пояснил нехотя. И вдруг шагнул ко мне порывисто, обнял сильно, жёстко, почти болезненно. – Знаю, если позову с собой, ты ведь не согласишься, – заглянул в лицо, и в глазах на миг мелькнуло сомнение, а в следующий – усмехнулся и добавил уверенно: – Не полетишь, – придавил к себе ещё сильнее. Выдохнул: – Карри… – решительно отстранился.
– Грэм, – вышло неуверенно и хрипло. С чего ты взял, несчастный, что я не соглашусь? Нет, не соглашусь, конечно! Но с чего ты, дрэк тебя побери, это взял! Сейчас разозлюсь, и станет легче. И перестанет не хватать воздуха. – Грэм, – зачем-то сказала снова.
Рывком притянул к себе снова и поцеловал. Мучительно. Так, что разрывал меня этим на части. Улетай, Грэм. Я оторвалась первой и всё-таки сказала вслух дрогнувшим шёпотом:
– Улетай!
Он молча смотрел мне в глаза, а потом, когда я всё-таки не выдержала и отвернулась, строго произнёс:
– Пожалуйста, не выходи из дома пока. Тэрри всё покажет. Инструкции я ему передал, – отпустил мои руки. Шагнул в сторону. А когда я подняла глаза, прощаясь, вернулся и поцеловал снова. Коротко. Но незабываемо нежно, лаская холодными пальцами шею под волосами. Возвращая всю сказочную негу и тепло, что были эти дни между нами.
Что ты придумываешь себе, Карри? Это бесконечно глупо. Отпустить, уйти и забыть. Вот что сейчас нужно. Только руки не слушаются, и разжать ладони нет никаких сил. Прощай, Грэм. Решительно отшагнула назад. Глаза в глаза только мгновение. И ни улыбок в них, ни тем более обещаний. Прощай. Хлопнула тихо дверь. Раз-два-три – за рокотом беззвучно пожаловалось моему сердцу крыльцо, отдавая вибрацию половицам. Начал набирать обороты двигатель вертушки. Ещё слышно, как голос кричит: «Восемь!..» А потом – стёкла от гула дрожат; грохочут и свистят лопасти так, что закладывает уши. Звук уходит в сторону, вправо. Наверное, это значит, что вертолёт забирает влево… Я должна видеть. Хочу знать!
