Владимир Лещенко - Тьма внешняя
И вселенные эти непрерывно увеличивались в числе, разветвляясь и множась. В одних отличия от породившего их мироздания были практически незаметны, в других буквально все разительно переменялось. Потомок жалкого бедняка и бродяги, благополучно умершего от голода или ножа в десятках прочих континуумов, становился сокрушителем, казалось бы, вечных империй, и созидателем новых, или творцом обгоняющих свою эпоху на века открытий. Поднимается со смертного одра, казалось бы обреченный царь-завоеватель, или никому неизвестный простолюдин, чей далекий потомок убьет в одной из множества войн, о которой вскоре забудут, далекого предка великого полководца или еще кого-то, чьи деяния должны были бы изменить жизнь людей. Где-то, за тысячи километров по иному подул ветерок, и вот уже зарождается нежданный ураган, затапливая целые страны, или отправляя на дно непобедимые флоты – и вот уже чужие корабли атакуют ставшие вмиг беззащитными берега…
Астероид, что должен был, по всем законам небесной механики, благополучно миновать планету, (и миновавший ее во всех иных мирах), вдруг, захваченный ее тяготением рушился на Землю, неся с собой гибель цивилизации и возвращение жалких остатков рода человеческого назад, к каменным топорам и пещерам.
Они видели как возникают и исчезают великие державы, и впадают в ничтожество древние высокие цивилизации. Как сходятся в смертельных битвах народы, а после, долгие века самые мудрые не могут понять – из-за чего. Как уходят на дно океана острова и материки, как извергающиеся вулканы заливают лавой целые страны, как возвращаются звездолеты к обращенным в мертвые пустыни неразумными обитателями планетам – при их старте мирным и цветущим.
И часто, тем или иным способом, они получали дань с этих миров
В одних они брали только то, что уже никому не принадлежало. В других могли только слегка направить события в нужную для них сторону. Наконец, были миры, полностью подчиненные их воле. Но в любом случае приток Сомы был ничтожен…
Зоргорн облокотился на гранитный бордюр, ограждающий кольцевую галерею, проходившую почти в двух сотнях человеческих ростов над полом, теряющимся в полумраке.
Там, впереди, в матовом свете редких светильных кристаллов, вмурованных в стены, возвышалось колоссальное яйцевидное тело черного цвета – космолет «Сын бури».
Зоргорн долго смотрел на гигантскую скалу звездного корабля, чей нос почти достигал купола зала.
С того времени, когда этот исполин поднялся в небо, прошло немало циклов, но все перипетии споров вокруг проекта «Стрела» Наставник помнил очень хорошо.
Многие, очень многие были против, говоря – и совершенно справедливо – об огромных затратах Сомы, об опасностях, грозящих кораблю в бесконечном пространстве с совершенно непредсказуемыми свойствами. Наконец – и это было самое серьезное возражение – утверждали, что никаких, представляющих практический, или хотя бы научный интерес данных, даже в случае успеха получено не будет, ибо информацию об иных звездных системах гораздо проще получить из нормальных континуумов.
Высшие раскололись надвое, и все – таки, сторонники проекта одержали верх, пусть и с перевесом в несколько голосов.
С технической точки зрения затея никакой сложности как будто не представляла: к услугам Мидра были все известные конструкции звездолетов – от термоядерных фотонных исполинов восемнадцатого века Хиджры, до гиперпространственных, конца двадцать первого века, созданных разумом объединенного коммунистического человечества.
Любую из них можно было скопировать в материале в течение нескольких белых единиц времени.
Но почти непреодолимым было препятствие иного рода – ведь, выйдя из стабилизированного пространства родной планеты, корабль оказывался практически сразу обреченным на гибель.
Ученым пришлось потратить немало времени, чтобы разработать хранилища для Сомы на все долгое время полета, которые были бы способны нести космические корабли.
Из десяти стартовавших кораблей вернулся только один, после чего скептики восторжествовали, и проект «Стрела» был заморожен…На одном из космолетов, что не вернулись, была и та, которую он любил.
В момент, когда из дверей неслышно поднявшегося на галерею гравилифта вышел, обменявшись приветствием с Наставником, Таргиз, вход в зал, закрытый бронзовой плитой, распахнулся, и ровный женский голос из невидимых динамиков пригласил их войти.
Они оказались в большом семиугольном зале на верхнем этаже дворца, высокий потолок которого был сложен из плит прозрачного камня. Здесь были разбиты изысканные цветники, отделенные друг от друга шпалерами искусно подстриженных кустов, и карликовых деревьев в гранитных чашах. Почти в самом центре расстилалась обширная лужайка в форме идеального семигранника. Ее украшал изящный мраморный фонтан, изображавший какое то, стоявшее на задних лапах фантастическое существо. Из его рта вытекала тоненькая струйка воды, исчезавшая в миниатюрном гроте, забранном золотой решеткой. Это было, пожалуй, единственное место во всем дворце, да и не только в нем, куда допускались Свободные. Именно из их – и только их числа набирались садовники для Сада Покоя – так именовалось это место.
Именно тут, на мраморной скамье их ожидал Высший.
В окне за его спиной – величиной сравнимого с воротами любой земной крепости, была видна испещренная крупными и мелкими провалами и воронками поверхность плато, под сине-лиловатым предзакатным небом. Над иззубренными скалами низко висело оранжевое солнце. Вдали ярко блестели контуры каких-то металлических сооружений, по направлению к которым вела блестящая, черная, дорога петлявшая среди острозубых яшмовых скал, отсвечивающих в лучах светила багровым и ярко– алым.
Опять, как и год назад, и в третий раз, Таргиз излагал все, что и так, должно было быть известно собеседнику, все что было связано с первой его самостоятельной работой на благо Мидра.
Так же молча выслушал его Высший, не перебив его, и не побеспокоив Зоргорна.
Затем в тишине прозвучал его ровный, даже с каким-то доброжелательным оттенком голос.
– Я бы хотел выслушать твое мнение, Хранитель Таргиз, о причинах столь досадной задержки, и путях ее устранения.
– Я действительно ничего не понимаю, – произнес Таргиз с нехорошим чувством. Даже догадок, способных пролить свет на проблему, я не могу предложить вниманию Высших. Ничего подобного никогда не происходило ни с одним фактотумом, насколько мне известно.
– Возможно, дело в том, – поддержал его Зоргорн, – что мы имеем дело с неким чрезвычайно редким процессом, и случаи использования их были слишком немногочисленны, чтобы набрать достаточную статистику, статистику. – да и, потом, никто не занимался всерьез теоретическими вопросами их существования, – поддержал его Зоргорн. – А о процессах, происходящих в первичных полях, да еще на квантовом уровне, вообще ничего не известно.
