Трилогия алой зимы - Аннетт Мари
– Нет, конечно, – проворчал кицунэ, скрестив руки на груди.
Эми с пылающим лицом продолжила стоять на месте, отчаянно желая слиться со стеной и исчезнуть.
– Тогда не трогай камигакари, – сухо приказал Юмэй. – Нарушишь ее чистоту – своими руками лишишь себя шанса на спасение.
Чистота. Эми ведь даже не задумалась, чем ей грозит близость с Широ. Если она свернет с пути макото-но-кокоро, внутренней гармонии, слишком уж далеко, ее способность пропускать через себя ки Аматэрасу ослабеет или вовсе исчезнет. А без силы Аматэрасу ей не снять онэнджу.
Она бросила на Широ встревоженный взгляд. Кицунэ посмотрел на нее в ответ, нахмурившись. Должно быть, он тоже не подумал о таких последствиях. Дабы сохранить чистоту Эми, Ишида и другие каннуши держали ее как можно дальше от мужчин, от любых плотских соблазнов. Впрочем, они запрещали ей много и такого, что вряд ли было как-то связано с непорочностью.
Эми не знала, насколько сильно повлияет на макото-но-кокоро физическая близость, но рисковать было нельзя. Царящий в ее душе с тех пор, как она узнала правду о своей судьбе, хаос и приключения последних недель и так отдалили ее от надлежащих камигакари занятий и внутренней гармонии. Освободить Широ от онэнджу – слишком важно, и до солнцестояния оставался всего месяц. А чтобы ее тело выдержало нисхождение Аматэрасу, ей необходимо как можно строже блюсти чистоту.
Эми прижала дрожащую руку к губам и заставила себя отвести взгляд от Широ. Восторг, который она испытывала считаные мгновения назад, сменился глубоко засевшей в сердце болью.
Глава 16
При виде красных тории Эми ощутила укол тоски. Она машинально поклонилась, вспоминая о маленьких, скромных тории храма Шираюри. Когда она впервые их миновала, полагая, что до судьбоносного солнцестояния ей оставалась какая-то пара мирных, даже скучных месяцев, все казалось таким простым. С тех пор так много изменилось.
Она прошла через тории, поравнялась с Широ. После того как Юмэй прервал их прошлым вечером, им так и не удалось поговорить наедине. Тэнгу не покидал комнату, и она не знала, следил он за ними или же просто не имел иных дел.
Он шел впереди, бок о бок с другим ёкаем – обладателем серебристых волос и тигриных ушек, Бьякко. Его безупречным белым косодэ и хакама с вкраплениями голубого и серебряного позавидовал бы любой император. Длинное хаори трепетало за его спиной, с каждым шагом задевая припорошенную снегом землю.
Бьякко был их провожатым. Когда Юмэй расспрашивал его о местах под землей, над которыми властвовала Изанами, ёкай-тигр тут же предложил помочь.
Все постройки здесь выглядели слишком знакомо – полуразрушенный фонтан для омовения, маленький зал для поклонений с осыпающейся черепицей, видавшие виды подмостки для церемоний. У многих храмов, особенно самых крошечных, не было каннуши, который бы поддерживал там порядок не время от времени, а постоянно, однако этот казался таким заброшенным, как будто каннуши сюда и вовсе никогда не заглядывал. По коже пробежали мурашки, и тревожное ощущение усилилось – из-под земли исходило тепло чуждой силы ками. Они ступили во владения Изанами, и Эми впервые ощутила себя незваной гостьей.
Бьякко провел их мимо построек к дорожке, обрамленной низкой веревочной оградой и старыми кленами по одной стороне. С другой стороны дорожки вздымалась скала; щербатые камни, едва присыпанные снегом – ночная буря сдула бо́льшую его часть, – поросли мхом.
Тропа огибала скалу. Эми и Широ проследовали за Бьякко и Юмэем к резкому повороту около каменного выступа.
За углом в гладкой стене скалы были вырезаны три широких прохода. Царящий в них мрак поглощал весь свет, и сказать, как далеко простирались коридоры, было невозможно. Перед ними вдоль тропы аккуратно стояли пять надгробных плит.
– Погребальные пещеры Тэнджикуботан, – прокомментировал Бьякко, как всегда низко и протяжно. – Пещеры были тут столько, сколько стоит гора. Полтора тысячелетия назад люди, чтившие Изанами, начали хранить в них пепел своих усопших в надежде, что Изанами благословит их на пути в Йоми.
Йоми было четвертым царством – подземным миром, куда после смерти уходили души людей. Изанами, амацуками земли, порой считали хранительницей Йоми.
– Люди верят, что здесь обитают злые духи, – продолжил Бьякко. – Я их тут не встречал, ни злых, ни каких-то еще, однако местные ёкаи обходят эти пещеры стороной. Некоторые говорят, что в глубине лабиринта дремлет ужасное чудище, и оно уничтожит всякого нарушителя его покоя, поглотит и тело, и дух, не оставив ни капли ки, так что нечему будет возродиться из Цучи. Иные говорят, что если забраться слишком глубоко, можно провалиться в Йоми на веки вечные.
Бьякко покрутил тигриными ушками и обратил золотистый взор на Юмэя.
– Какой бы ни была истина, всем известно, что никто из ёкаев, забредавших туда далеко, не возвращался. Даже из Цучи.
– Звучит знакомо, – пробормотал Широ. – Сперва та долина, теперь это.
– Замечал ли ты что-либо странное поблизости за последнее десятилетие? – спросил Юмэй.
– Вроде нет, – ответил Бьякко. – Однако я часто покидаю эти края на долгие месяцы и даже годы.
– Но все сходится, – заметила Эми, вглядываясь в темноту ближайшей пещеры. – Место под землей, где Изанами и так обладает властью. Как раз то, что мы ищем.
Уши Бьякко дернулись назад-вперед.
