По серебряному следу. Дворец из стекла - Корнелия Функе
– Взгляни на себя, Джованна, – услышал Неррон ее хриплый шепот. – Отощала, как высушенный чертополох. Тебя точит голод, который ты сама же и пробудила.
Выйдя на середину комнаты, она вытянула тощие руки. Они превратились в крылья, и в воздух взмыла ворона. Тень ее, увеличиваясь, заполняла комнату, будто из-под пола пробивались мрачные деревья. Вверх по стенам поползли, извиваясь, шипастые побеги терна-душителя, а среди вырастающих из тени деревьев раскрывали цветки все известные Неррону ядовитые растения. К зеркалу пополз один побег, усеянный шипами, – такие запросто проткнут его, и крошечный рост не спасет. Но добраться до Неррона побег не успел: ворона с карканьем взмахнула крыльями и вместе со своей несущей смерть тенью растворилась в грязной дымке.
Тишина. И мрак. Казалось, тень леса все еще липла к стенам, когда Неррон наконец отважился выпрямиться и выползти из своего убежища. Уменьшившиеся ноги так онемели, что едва держали его, а стекло угрожающе нависало над ним, как скованное льдами озеро, скрывающее и других чудовищ. Неррон испытывал сильное искушение разбить его, но вдруг ворона из-за этого вернется. Найди зеркало, Бастард! Никто не предостерег его, что из них выскальзывают темные ведьмы! Когда он крался назад к перегородке, за которой всегда были настороже тысячи глаз, на языке ему чудился вкус корицы. Корицы и сладких пирогов – когда он ножом прорезал в рисовой бумаге дорогу для своего мышиного тела. Кто же доставил в Нихон хозяйку пряничного домика?
12
Необходимость лжи
Джекоб нашел Лису недалеко от окружающих крепость могил, она пряталась в кроне старого дерева, которое осень выкрасила в ржаво-рыжий цвет ее лисьего платья. Лучшего наблюдательного пункта было не найти. Джекоб выбрал бы то же дерево. Разумеется. Спустя столько лет они почти все делали одинаково. А теперь они к тому же и пара, что не всегда облегчало взаимодействие. Любовь намного сложнее дружбы. Иногда – не часто, но бывало – Джекоб чуть ли не тосковал по тем временам, когда страсть оставалась нереализованной и их мучительно тянуло друг к другу… А Лиса, испытывает ли и она те же чувства? Возможно. Порой он видел в ее глазах вопрос, возникающий сам собой у того, кто счастлив в любви: все это счастье сохранится или когда-нибудь неминуемо исчезнет? Надо же, Джекоб Бесшабашный, – мерещилась ему насмешка Лисы, – ты и впрямь изменился в лучшую сторону. Прежде ты бы такими вопросами не озадачивался.
Когда он забрался к Лисе на дерево, она держалась непринужденно, но Джекоб видел в ее лице напряжение. До сих пор Игрок оставался для нее лишь угрозой, о которой он же сам ей и рассказал, – не имеющей лица и такой абстрактной, как буря в далекой стране, где ты никогда не бывал. Теперь же она увидела лицо Игрока – пусть и не настоящее, – услышала его голос и, возможно, даже ощутила магию, помогающую ему так легко залавливать смертных в свои сети. И все же убегать она не собирается, – это Джекоб тоже видел по ее лицу. Нет, вот теперь точно не собирается. Как же он ее любит. Даже если никогда еще ее смелость не пугала его так сильно.
Внешние стены крепости и пагодообразные крыши надежно скрывали то, что происходило внутри. Но на северной стороне стены частично обрушились, и в хорошую подзорную трубу, несмотря на ремонтные работы, можно было видеть внутренние дворы и часть главного здания. Подзорная труба в руках у Лисы была очень хорошей, из мира Джекоба, – одна из тех немногих вещей, что он позволил себе пронести сквозь зеркало. Лиса протянула трубу ему, как только он перебрался на ветку под ней.
– Слева. Балкон на четвертом этаже.
За балюстрадой стояли Клара с Игроком.
Похоже, девушке было хорошо. Она даже смеялась. Игрок выглядел несколько моложе, чем при их с Джекобом последней встрече. Как нелепо быстро забилось сердце Джекоба лишь при одном взгляде на своего врага. У Лиски наверняка тоже, но она спряталась за лисицей. О да, она умела проделывать такое даже в своем человеческом облике. Черты лица у нее в такие минуты немного заострялись, губы становились у́же, спина распрямлялась.
– Они выглядят очень близкими людьми.
Да, так они и выглядели. Что подумал бы Уилл, увидев, что эти двое настолько близки? То же, что и ты, Джекоб. Он предположил бы, что Игрок как-то околдовал Клару и что ее надо спасти от ольхового эльфа. Она казалась по-настоящему счастливой. И Игрок – Джекоб направил подзорную трубу на его лицо, – он действительно смотрел на Клару так, словно влюблен в нее. Вспомни, Джекоб, как он себя называет. Это игра. Для него все игра.
– Бастард как-то проявлялся?
– Нет. Но взгляни только на все это новехонькое серебро. Кто знает, какие сокровища хранятся в главном здании. Охота за сокровищами могла запросто сбить его с пути истинного. – Лиса взяла у Джекоба подзорную трубу. – Почему Клара с ним? – шепнула она, направляя трубу на крепость. – Что, если она всего лишь одно из созданий Игрока, только с лицом Клары?
Возможно. У Шестнадцатой было лицо Клары, когда она в другом мире толкнула Джекоба под машину. Однако девушка, стоящая рядом с Игроком, улыбалась и двигалась, как та Клара, которую Джекоб хорошо знал по многим вечерам, проведенным с ней и братом.
– Так что будем делать? – Лиса опустила трубу. Она тяжело вздохнула, как всегда, когда собиралась сказать что-то, что ему не понравится. – Думаю, нам с Уиллом стоило бы сходить к Игроку. Ну что может случиться? Твой брат убил Фею, как Игрок и хотел, а я могла бы уверить его, что мы заплатим по его счетам, если он за это оставит нас в покое. Мы сможем выяснить, добровольно ли Клара с ним и…
– И что? Что тогда? Хочешь закончить с булавкой в голове, как я при последней с ним встрече? Или остаться серебряной статуей, если он спустит на тебя одну из своих тварей? Мы ничего о нем не знаем! Я уже и Уиллу пытался это объяснить!
Он видел, что Лиса с ним согласна. И все же она покачала головой:
– Твой брат ждать не будет.
– Ждать чего?
Голос, донесшийся к ним снизу, казался знакомым. Однако Джекоб никого под деревом не заметил, хотя слова явно раздавались оттуда. Глаза Лиски, разумеется, тут же обнаружили гоила, пусть он и был едва ли крупнее мыши.
Пока они спускались к Бастарду, тот уже вновь начал расти. Чары сжатия и невидимости зачастую давали неприятные побочные эффекты. Не были, видимо, исключением и эти. Возвращаясь к своему обычному росту, гоил корчился от боли.
– Что вы тут делаете? – запальчиво воскликнул он. – Я шпионю с пяти лет и в няньках уже тогда не нуждался!
Вернувшись к своему обычному росту, он, кряхтя, прислонился к дереву. Все произошло очень быстро. Это что, какое-то ведьмино зелье? Или
