Адский договор: Переиграть Петра 1 - Руслан Ряфатевич Агишев
Потоптавшись немного и собираясь с мыслями, Дмитрий добродушно улыбнулся и помахал рукой.
— Извини, батя, если что не так. Я новик Дмитрий Кобылин с делом до игумена. Вот вино в дар для обители везу, — услышав про вино, старик сразу же «возбудился». Длинной жидкой бороденкой, иногда называемой козлиной, затряс и тут же исчез из окошка. Вскоре за железными воротами послышались шаркающие шаги и скрежет железного засова. Открывал, походу. — Что же ты, паря, сразу не сказал про вино. Для обители это первейшее дело. Причащаться надоть, а то на причастии такое дают… Эх…
Пока телеги проезжали мимо него, старик-монах успел любовно коснуться едва ли не каждой бочки. Погладил, постучал осторожно, явно проверяя уровень налитого. Чувствовалась хозяйственная жилка местного завхоза. Позже оказалось, что Дмитрий не ошибся. Старик, действительно, оказался келарем, заведовавшим всем монастырским хозяйством.
— Вона тама ставь. Куда, дурында, прешь⁈ Туда дадоть, а не туда! — недовольно закричал монах, когда лошадь потащила первую телегу к дверям в колокольню. — Бельми-то разуй. Туды правь. Во! Я пока побегу за батюшкой игуменом.
И, правда, побежал. Подхватив низ рясы, припустил в сторону приземистого здания, откуда слышался какой-то шум. Видимо, боялся, чтобы Дмитрий назад не увез свое вино.
— Не да Бог, игуменом здесь какой-нибудь пенек с глазами окажется. От такого толку-то не будет. Против Скуратова не вытянет. Нужен авторитетный, жесткий, — переживал парень, вышагивая вдоль телеги. Ведь, от этого шага очень многое для него зависело. Он пришел сюда искать не просто покровителя для себя, а и союзника. Церковь сейчас могла ему очень сильно помочь. Может, чем Бог не шутит, даже попасть к царевне Софье. — Кто знает… Вдруг, попаду в советники самой государыне? Тогда можно будет таких дел наворотить, что Сатана охренее…
И тут Дмитрий понимает, что за его спиной кто-то стоит и негромко покашливает. Видимо, привлекая внимание. Он резко разворачивается и замирает на месте.
— Доброе утро, отрок. Я игумен Дионисий, — прозвучал спокойный ровный голос, принадлежавший невысокому худому мужчине в возрасте. — Что тебя привело в святую обитель? — жесткий взгляд остановился на парне, едва «не разбирая» его на части.
Лицо у игумена было запоминающееся. Вытянутое, со впалыми щеками. Нос с характерной горбинкой. Губы тонкие, плотно сжатые. Сразу чувствовалось, человек, стоявший перед Дмитрием, немногословный, сдержанный, а может и скрытный. С таким нужно «держать ухо востро».
— Кобылин я, Дмитрий, батюшка. Поместье мое, что батюшке за службу дадено, на Изюм-реке стоит, — игумен молча кивнул. Мол, понял, где это. — Батюшка мой недавно душу Богу отдал. После себя оставил вино, что в походе «на копье взял»[2], — делая максимально возможное простецкое выражение лица, парень показал рукой на повозки за своей спиной. — На благое дело передать хочу. Хорошее вино. Гишпанское, сказывают. Вот, спробуйте, батюшка.
По знаку Михайла тут же принес небольшой кувшинчик, запечатанный сверху восковой крышкой-блямбой. То, что это вино обязательно понравиться игумену, у Дмитрия и капли сомнения не было. Он самолично пробовал то, во что вчера превратил воду. Получился просто феноменальный кагор.
— Мне-то вино ни к чему. Как говорится, In vino feritas[3], — козырнул Дмитрий одной единственной латинской фразой, которую знал. О том, что вино есть дикость, им много раз напоминал на срочной службе сержант, когда они «на рогах» возвращались из увольнения.
Игумен, только что взявший в руку кувшин, удивленно вскинул голову. Явно не ожидал в этой глуши услышать латинскую речь от какого-то неотесанного юнца. Вновь принялся его пристально рассматривать. Только теперь в его взгляде появилось, что похожее на живой интерес.
— Язык знаешь? — спросил монах, внимательно следя за выражением лица парня.
— Нет, — с сожалением в голосе ответил Дмитрий, разводя руками. — Батюшка просто часто повторял. Услышал у кого-то в сотне. Бывало примет чарку и начнет это повторять. Я ведь поначалу думал, лается он так. Оказалось, предупреждал меня о вреде пьянства.
Игумен качнул головой, то ли соглашаясь с этим, то ли думая о чем-то своем.
— А что еще знаешь, отрок? — вдруг спросил игумен, отдавая кувшин старому монаху.
Услышав этот вопрос, парень едва не заорал от радости. Это же был тот самый шанс, которого он ждал! Игумен-то заинтересовался им. Осталось лишь не разочаровать его и заинтересовать чем-то особенным. Неужели не получится⁈
— Знаю, батюшка. Считаю очень хорошо. Не встречал еще, кто лучше меня считает, — для начала «закинул удочку» Дмитрий, приосанившись. Мол, я лучший, а если не веришь, проверь. Игумен, естественно, «заглотнул наживку».
— Хм, — ответил игумен. — Сочти тогда, отрок, вот что… — от недоверчивого тона, парень напрягся, ожидая, что сейчас последует. — В семи домах обитает по семь кошаков-мышеловов, каждый из коих съедает по семь мышей. Сколь мышей съедают кошаки?
Загадку парень сразу же узнал. В своё время слышал десятки ее вариацией, где еще были съеденные мышами колоски, зернышки в этих колосках. Словом, ничего здесь сложного не было. Главное, быстро и без ошибок в уме совершить все эти вычисления.
— Значит… В семи домах обитает сорок девять кошаков. Разорение просто для хозяев, — вслух проговаривал он решение, чтобы не окончательно не шокировать игумена своими способностями. Пусть видит, как он вычисляет. — Кошаки, получается, съедают всего… 343 мыши. Все!
У игумена ни один мускул на лице не дрогнул. Хотя чувствовалось, что сильно удивлен такой скорости счета. Насколько помнил Дмитрий из какой-то передачи, счет сейчас был мало развит. Считали долго, трудно, с большими промежуточными вычислениями. Для решения небольшой задачки могли пол книжки исписать. Техники, облегчающие подсчет, были неизвестны от слова «совсем».
Постояв несколько мгновений, игумен кивнул. Видимо, приглашал за собой следовать. Не говоря ни слова, развернулся и пошел в сторону приземистого здания.
Проследовав за ним, Дмитрий оказался в просторном помещении с полками, заставленными книгами в толстенных переплетах. Некоторые из книг, на которые упал его взгляд, было сложно руками обхватить, настолько крупные они были.
С первых минут, как оказался здесь, даже «потерялся немного». Ведь в свое время он пытался продажей антиквариата заниматься и примерно представлял себе стоимость средневековых книг. Стоимость того, что находилось на полках, даже подсчитать было сложно. Только на первый взгляд сумма набирала шесть нулей, а может даже и все семь.
Забыв для чего он сюда пришел, парень подошел к полках и начал перебирать корешки книг. Некоторые вытаскивал, любовался кожаным переплетом, инкрустированным малахитовыми камнями, жемчугом, серебряными символами. Кое-какие книги даже открывал, испытывая самое настоящее благоговение перед содержимым. Это было безумное по силе ощущение, с легкостью выбившее его из колеи.
Его о чем-то спрашивали,
