Тень с Севера - Мария Васильевна Семенова
А беловолосые большеглазые коротышки-сихиртя знай себе проплывали мимо на своих скорлупках – мимо деревень, мимо рыбных затонов, дальше и дальше на север.
– Смотрите, – говорили люди, – чудь подземная из наших краев уходит!
* * *– Как красиво! – стоя на косогоре, в восторге воскликнула Кайя. – Это и есть земля наших предков?
Перед ней сияла, переливалась синевой полноводная река. Пожалуй, самая большая из всех, какие изгнанники-сихиртя встречали в своих странствиях. Винья – так называли ее местные жители. «Единая».
– Еще нет, – сказал Лемми. – Мы сперва по реке пойдем, потом мимо островов, а потом уж…
Он указал на север, куда река несла свои прохладные воды.
– …прямо к Змееву морю!
Кайя покивала со значительным видом. Она много слышала о Змеевом море, соленом и бескрайнем. Она даже родилась на его берегу, но давно забыла, как оно выглядит.
– Огляделась?
– Ага, – кивнула Кайя. – Сурянских изб не видать. Собак не слышно.
– Хвала Моховой Матушке, хоть сегодня переночуем спокойно! – явно повторяя за кем-то из старших, воздел руки Лемми. – Ну, теперь полезли вниз, к воде. Глянем, вдруг там чужие сети стоят…
Девочка и мальчик стояли на высоком берегу реки – маленькие, белоголовые, с прозрачными светлыми глазами. Яркое весеннее солнце успело докрасна обжечь их бледные щеки. Кайя в свои двенадцать казалась сущим ребенком. Мальчик, носивший счастливое имя Лемми – «Проблеск в тучах», – старался держаться важно, словно взрослый, но выглядел еще младше. Оба были худыми, недокормленными – как, впрочем, все бродяги-сихиртя.
Позади них берег поднимался цветущим лугом до темной опушки леса. Внизу, в укрытой глинистыми обрывами заветери, устраивались на ночевку родичи-сихиртя. Кайя видела, как они привычно быстро ставят палатки из шкур. Три десятка остроносых кожаных лодок сушились, вытащенные на песчаный берег. Эти лодки – сихиртя называли их керёжами – порой служили и санями. Недавно еще сихиртя не плыли на них по течению, а шагали на лыжах по тающему снегу, пока рядом ездовые лайки тащили лодки, загруженные домашним скарбом.
– А я все думаю, почему старейшины решили вернуться домой? – проговорила Кайя, пока они искали вдоль крутого берега место для удобного спуска. – Разве наши родные места не захвачены злыми духами?
– Домой?! – Лемми даже споткнулся от такого предположения. – То место навеки проклято! Мы ищем другое. Где нет злых и сильных лесных племен. Где никто больше не будет гнать нас прочь, где нас будут защищать…
– Защищать? – с недоумением повторила Кайя. – Кто ж нас станет защищать? Кому мы нужны?
Лемми бросил на нее взгляд украдкой и промолчал. Недавно он кое-что подслушал, но еще не решил, стоит ли рассказывать подруге.
Озаренный солнцем склон усыпали желтые головки первоцветов, трепещущие на ветру. Над ними уже порхали первые бабочки. Сихиртя, впрочем, не любили бабочек. Всякий же знает, бабочка – это душа умершего, что порхает, как потерянная, меж двумя мирами.
Кайя – дочь шамана, проигравшего поединок, – тоже частенько чувствовала себя такой вот бабочкой. Тяжело и долго поправляясь после гибели родителей, она всякого наслушалась в доме дяди. Например, что сихиртя, уходя из про́клятых родных мест, хотели оставить ее в зимней тундре – на откуп злым духам. Так бы и сделали, не вступись знахарка Морошка. «Хотите – выкидывайте! – заявила она. – Но знайте: ребенок, брошенный замерзать среди сопок, непременно вернется равком. Начнет плакать под дверями, уговаривать пустить погреться, да и высосет у вас кровь. И попомните мои слова: ребенок-равк так жалобно плачет, что никто не способен устоять…»
Устрашенные сихиртя согласились оставить маленькой Кайе жизнь. В память об отце, былом защитнике племени, ее даже не особенно обижали… Только смотрели косо, как бы говоря: «Вот бы тебя с нами не было, беда ходячая!»
Однако годы странствий, погубившие столько сихиртя, только закалили девочку. Последняя, самая жестокая зима унесла много душ. Еще больше забрала медленная, голодная, все никак не наступавшая весна. Ушла к предкам бабка Морошка… Вскоре измученные сихиртя вышли к реке Винье, подобной белой дороге, ведущей на полночь – к дому…
И вот наконец пришло лето! Быстрое и яркое, как повсюду на Севере. Снег темнел и уходил в сумрачные низины, солнечные пригорки распускались первоцветами. Потом вскрылась река. Несколько дней и ночей грохотал ледоход. Кайя никогда не уставала смотреть, как с ревом стремились вдаль толстые льдины с острыми зазубренными краями. Толкались, топорщились, то и дело ломались с ужасающим треском. «Не приведи боги угодить в это месиво – перемелет, костей не останется!» – думала Кайя и все равно, словно зачарованная, бегала глядеть на ледоход. Река бурлила, трещала, кипела как котелок с ухой и куда-то неслась, неслась.
Ну а когда Винья очистилась и снова засияла в лучах солнца, изгнанники спустили лодки на воду…
– Ух, и рыбы тут, – сказал Лемми с видом знатока, когда они подошли к самой воде и зашагали по илистому сырому берегу. – Видала наш вчерашний улов? Семга толстая, вот такая! – он широко развел руки. – Лишь бы только родичей опять не прогнали местные, как в прошлый раз. Ну почему боги создали другие племена такими рослыми и сильными?! Несправедливо!
– «Большое дерево сломается, травинка согнется да выпрямится…» Так бабушка Морошка говорила, – проговорила Кайя, внимательно оглядывая затоны в поисках сурянских сетей.
– Бабка Морошка чего только не говорила, а толку?
– Не говори плохого о бабушке! – вскинулась Кайя.
Если бы не акка Морошка, ей бы остаться там, где нынче кости ее родителей и брошенные землянки сихиртя. Травница одна к ней всегда была приветлива. Неизменно опекала Кайю и понемногу учила премудростям знахарки. Рассказывала о травах, мхах, о свойствах ползучих тварей, птиц и рыб… И все будто присматривалась к девочке.
Поэтому Кайя упрямо повторила:
– Бабушка нас всегда защищала от чужих сайво. Даже когда на умиральные сани ее положили, сказала: вы ступайте вперед, а я останусь, с голодными духами потолкую…
– А знаешь, что старшие говорят? – спросил Лемми. – «Мы без шамана не живем, а мучаемся. Кто будет нас лечить, кто будет облегчать роды у женщин, собак и оленей? Кто будет духов угощать, кто вещие сны растолкует? Мы словно брошенные слепые щенки!»
– Да откуда же нам взять нового нойду?
– А я? – Лемми приосанился.
– А что ты?
– Про меня еще при рождении было сказано: этому парню быть шаманом! Скоро уже ко мне придут мои собственные духи…
– Ты так важничаешь, словно духи уже пришли! – фыркнула Кайя. – И сразу ручные!
Лемми гневно сверкнул глазами. У него в самом деле не было еще ни одного духа. А вот у Кайи уже был…
– Я стану шаманом, – повторил он. – И все взрослые это знают! Недаром меня зовут на собрание старейшин. Мудрейшие старухи, опытные охотники…
– Еще скажи, что старики твоего совета просят!
Лемми покраснел.
– Не просят, – признал он. – Пока у
