Квестер - Андрей Владиславович Немиров
И Тестер в отчаянии обхватил голову руками.
«Вот и всё! — сокрушался он — Вот жизнь и закончилась! Нелепо как-то…, из-за какой-то капелюсечной программки… Это что ж: оказывается, есть теперь на земле программы-убийцы? И как же, скажите на милость, они действуют? Чем убивают? Может, этот мужик знает? Надо бы, всё же, из него вытрясти побольше…, надо всё вытрясти!»
5
В разговоре возникла тяжёлая пауза. Тестер, уронив голову на руки, неподвижно сидел в кресле, а Тюлефан ходил по дому, что-то напевал, гладил собаку и кота, поправлял оружие и фотографии на стене, заваривал новую порцию чая, набивал трубку. Вдруг, подойдя к Тестеру, Филгудыч по-отечески положил ему руку на плечо. Тестер поднял голову и, ища сострадания, посмотрел на старика глазами, полными слёз. Однако в ответном взгляде Тюлефана не было ни капли соболезнования, скорее, наоборот: в них играла какая-то весёлая чертовщинка. Он вдруг тихо спросил:
— А про «живую воду» что же не рассказываешь? Что, не с «бодуна» был? Признавайся: колбасило тебя добре…?
— Да уж, колбасило… — прошептал Тестер и только сейчас всё понял окончательно: «живая вода», Надькино «зелье» тоже сыграло свою роковую роль в этом деле. Программа Усмада и «живая вода», принесённая женой, сообща отправили его на тот…, вернее — на этот свет! Знала бы Надюшка, что своими руками укокошила горячо любимого мужа! Он горько усмехнулся сквозь слезы:
— Так вот, значит, как оно было?! Вот, оказывается, как я сюда попал-то?! Да, Тюлефан Филгудович, всё так и было: друг прислал по почте программку, а тем временем жена, желая вылечить моё похмелье, принесла от подруги эту самую «живую воду», мать ее… Я программку включил, а потом водичку эту выпил…. Эх, знать бы заранее, что всё так выйдет?
— Знал бы, где упадёшь — накидал бы холлофайбера! А я, понимаешь, всё гадаю, — сказал почему-то враз повеселевший Филгудыч, — может, уже не действует? Ан нет, действует! Ну и — слава Богу! Фуф! Знаешь, давненько уже новичков не встречал, обеспокоился. А тут ты подвернулся! Правда, пришлось тебя от Шамиля спасать, да проверять — не засланец ли ты с Базы, ну дык это уже, как гриться, пройденный этап…
Тестер и половины сказанного не понял, но поразился, точнее — оскорбился тому, что этот старый хрыч ни капли не разделяет его горя. «Чему он радуется? Смерти моей радуется? — «заводился» Тестер. Он уже хотел было встать, да и накостылять этому весёлому Тюлефану за такое пренебрежение к человеческому горю, но Филгудыч, не обращая на него внимания, снова уселся в своё кресло, припечатал стол ладонью и бодро сказал:
— Ладно, паря! Слушай теперь про нашу растреклятую Бестерляндию!
Глава шестая
1
История «Лучшей земли» началась со случайного открытия одного русского программиста из Санкт-Петербурга. Этот парень занимался усовершенствованием «софта» для сжатия данных и однажды обнаружил, что один из его «полуфабрикатов» — версия новой «проги» сжимает файлы так, что любой из них занимает всего 1 килобайт на жёстком диске.
— Ярлык? — предположил Тестер.
— Не совсем! — недовольно ответил Тюлефан. — Слушай, не перебивай!
Когда этот питерский паренёк сообразил, наконец, что он открыл, радости его не было конца. Ещё бы: это был настоящий переворот в науке, технике… во всём! Огромные массивы памяти можно было поместить в миниатюрную «флэшку», а это — экономия места, энергии, да что там: подлинная революция в информатике! Ведь любой человек теперь сможет иметь при себе не просто всё необходимое…, а вообще всё: все книги, все фильмы, все компьютерные программы, всю музыку. Причём, в любой момент и в неограниченном количестве. Фантастика, да и только!
Порадовался программист, а потом задумался: как ему, скромному пареньку из Питера поиметь максимум выгоды со своего открытия, с этого великого, эпохального открытия? Ведь теперь обещанное шефом повышение выглядит просто пшиком, фигней, мелочью. Здесь и Госпремия, и даже «Нобелевка» — «нервно курят в сторонке»: с таким знанием паренёк достоин гораздо большего: огромной славы и огромных же бабок. Нужно только предпринять правильные действия. Но какие?
Запатентовать? Да, конечно же! Застолбить немедленно этот Клондайк, чтобы никакая сволочь не претендовала!
Но был, как говориться, один нюанс. Маленький такой нюансик…, но важный. Парень никак не мог понять, куда девается информация. Он видел, что его программа не сжимала, а словно «прятала» файлы, а потом «доставала» их, но откуда? Этого он, как ни старался, понять никак не мог. А потому в патентное бюро не пошёл, рассуждая следующим образом: вот запатентует он свою программу, информация о ней станет доступной всем, а потом какой-нибудь умник возьмёт эту прогу, повертит так и эдак, да и вдруг допрёт, куда девается файло! А это уже, как говориться, две большие одесские разницы! Ведь все бабки, и вся слава достанутся, конечно, тому, кто откроет принцип действия этого загадочного явления, а не его отдельное, частное свойство! То есть, не ему, питерцу этому, а тому самому умнику! Номеру 2! Ну, не обидно будет?
Обидно, конечно! А по сему, надо бы всё же стараться самому докопаться до истины. Попробовал. Но парня, блин, в такие дебри занесло, где, как говориться «без поллитры не разбересси». На исследования же этих самых дебрей питерцу не хватало ни ума, ни времени, ни денег. Измучился бедный программист, похудел, спать перестал. Проклял всё: и себя, и компьютеры, и открытие своё…. И до того, бедный, себя довёл (ведь ни с кем горем не поделишься: никому о программе не расскажешь — сопрут-с), что приснилось ему как-то, что он на приёме у самого Чарли Грубера, главы “Индисофта” и что старина Чак восхищается им, и программкой его, и даёт ему работу, бабки, машину, дом, яхту…. На яхте парень и проснулся, а, проснувшись, понял, что сон — вещий, и, что если медлить, то эту хрень кто-нибудь другой откроет. А тогда — вообще бабок не видать!
И стал он домогаться Чарльза Грубера. Письма ему писал… ну, ты знаешь, сколько Грубер в день получает писем? Нет ответа. Звонил — бесполезно. Посылки даже слал пару раз — с многократно растиражированным посланием Дяде Чарли — тот же нулевой результат! В конце концов, собрал программист последние гроши, продал свой старенький-престаренький «Опель» и — поехал в Америку. В штат Вашингтон, в городок Блюмонд, что под
