Ник Харрис - Конан и Красное братство
— А, может, это просто каменные изваяния? — Хепат скупо подбросил в огонь хворосту.
— Нет… они из плоти… из окаменевшей плоти… Они ждут.
— Чего ждут? — На гнома рассказ колдуна произвел, казалось, сильное впечатление.
— Момента пробуждения, естественно, — насмешливо пояснил Актион, — и беда, если они пробудятся раньше времени!
— Кром! — воскликнул Конан. — Я должен их увидеть! Не бойся, колдун, я прокрадусь тише мыши… не разбужу.
И не слушая дальше бормотаний Актиона, он решительно двинулся вглубь пещеры.
— Проклятье! — пробормотал колдун. — Лучше бы я ничего не говорил! Если они проснутся…
— А что — такое уже было? — тонким голосом спросил Хепат.
— Не в наше время… Раньше… И последствия оказались ужасны…
Колдун ссутулился над костром, будто хотел впитать в старческое тело живительное тепло огня. Хепат потерянно молчал, пытаясь представить последствия пробуждения гиганта. Тишину нарушал только треск костра. Огонь жадно пожирал сухие ветки — набрасывался, хватал, лизал, и не отпускал уже до конца, до почерневшей головешки. Вид этих углей навевал на Хепата смертную тоску.
Прошло немало времени с тех пор, как ушел Конан. Гном и колдун молчали. Хепат хмурился, нервно сжимая кулаки. Актион навис над костром, губы его беззвучно шевелились.
«Что он — молится своим богам, — думал Хепат, — или творит заклинания? Будь прокляты все колдуны! Все они — непонятные, а, значит, опасные создания».
Мучительно-медленно тянулось время. Конан не возвращался. Хепат заметил муравья, спешащего к выходу из пещеры. Затем другого, третьего. Спокойно проползла гусеница. Где-то зашуршала мышь. Мир жил привычной, размеренной жизнью.
Из глубин земли раздался странный звук. Гном вскочил, как ужаленный. Актион поднял голову и прислушался. Звук продолжался — низкое гудение, вибрация, содрогание камня под ногами.
— Что это? Что? — Хепат вытаращил глаза так, что они, казалось, могут выпасть из глазниц.
— Я не знаю… — устало сказал колдун, — может быть, это пробуждение…
Звук нарастал. Сверху посыпались мелкие камни. Земля гудела так, что вибрировало все тело. Уши закладывало.
— Что делать? — метался Хепат. — Искать Конана?! Или вывести животных и приготовиться к бегству? Что делать? Говори, колдуй! — он потряс Актиона. — Говори, что делать!
— Пожалуй, стоит приготовиться к бегству, — прошамкал Актион, — как только Конан появится, сразу и бежать… скакать ночью… сломать себе шею… как только Конан появится… если появится…
— Будь ты проклят! Будь ты…
Звук исчез так же внезапно, как появился. Мелкие камни еще продолжали сыпаться, но странная вибрация стихла. Тишина оглушила, как ударом молота. Хепат застыл, будто превратился в камень. Актион тяжко вздохнул и подбросил в костер хворосту.
— Будем ждать…
* * *Когда Конан отошел от костра и зажег факел, он заметил, что пещера стала гораздо просторней. Вообще, вход, где они сидели, походил на горлышко кувшина. А сама пещера имела, по-видимому, огромные размеры. Сталактиты и сталагмиты походили на зубы, торчащие в пасти гигантского дракона, готовые в любой момент сомкнуться и схватить нежданного гостя.
Постепенно своды пещеры потерялись в темноте, а стены разошлись настолько, что свет факела до них едва доставал. Конан двигался совершенно бесшумно, ни единым звуком не нарушал тишину этого подземного жилища окаменевшего великана — если, конечно, верить Актиону. Пещера тянулась одним громадным тоннелем. Мелкие ходы и ответвления не привлекали внимания Конана. Где-то там, в недрах горы, таится нечто странное… Не демон, не бог… человек, живший в начале времен. Так считал колдун Актион. Так говорили предания.
Чего никак не ожидал увидеть Конан, так это обработанного камня. Творения рук человека! Самый конец пещеры, ее последняя стена состояла из огромных, хорошо отесанных каменных глыб. Некоторые камни выступали в виде примитивно вырезанных драконьих морд, ухмылявшихся беззубой усмешкой.
Внизу каменной кладки, перегораживающей пещеру, находилась огромная арка, украшенная более изящной резьбой. Если бы Конан вырос в высоту в несколько раз, то и тогда он мог бы пройти в эту арку, не сгибая головы. Дверей или ворот не было. Ничто не запиралось. И все же, богатырь медлил. Какая-то охрана должна быть… Или ловушки. Придется пошуметь…
Он поднял небольшой камень и бросил его перед собой — туда, куда должна ступить его нога. Ничего не произошло. Может, камень слишком мал? Пришлось потрудиться и найти побольше. Круглый валун весил примерно столько же, сколько человек. Конан вздохнул и покатил его перед собой.
Если сработает ловушка — а это, скорее всего, будет скрытая яма — камень провалится, а человек успеет остановиться.
Ничего. Никаких ловушек. Пройдя арку, Конан увидел огромный каменный алтарь и лежащего на нем окаменевшего человека. Размеры гиганта поражали. Если бы киммериец решился лечь рядом с телом исполина, он едва ли достал бы ему до колен.
Медленно обошел Конан эту странную усыпальницу. Чутье бывшего вора говорило, что здесь могут храниться сокровища при жизни принадлежавшие спящему. Но гигантский склеп был пуст. Только возвышался посредине каменный помост с застывшим, окаменевшим огромным человеком.
Первый факел догорал — пришла пора возвращаться. В последний раз Конан обошел вокруг алтаря. Небольшая трещина на боковой стене привлекла его внимание. И еще одна, под прямым углом, и еще.
Дверь! Или камень, который можно вынуть. Значит, алтарь внутри полый! Что ж, если гигант, засыпая, и решил припрятать пару мешков драгоценных камней — лучшего места, чем в недрах своего ложа, не найти! Нужно только суметь эту дверь открыть.
Конан осторожно надавил ладонями на камень. Из недр горы донеслось ворчание. Глухой, недовольный рокот. Гора загудела. Алтарь стал вибрировать так, что каменный великан на нем трясся, как младенец в люльке, укачиваемый нерадивой матерью.
Схватив факел, Конан бросился к выходу. Каменные глыбы над аркой шатались, опуская завесу пыли.
И уже пробегая под аркой, услышал киммериец голос, подобный гулу горного обвала. Тяжело падали чужие и непонятные слова. Язык, на котором говорил гигант, даже отдаленно не походил ни на один из языков, звучащих в современном мире.
Не выдержав, Конан остановился и оглянулся. Картина, которую он увидел, прежде чем вновь бросился бежать, навечно запечатлелась в его памяти. Великан садился на своем громадном ложе! Мелкие осколки каменной скорлупы осыпались с него, как сухие листья с дерева.
