Бернхард Хеннен - Воины света. Меч ненависти
— Это же просто гора.
Она уставилась на свои красные мозолистые руки.
— Нет, не просто. Оттуда пришли эльфы, которые унесли тебя больше чем на двадцать лет. В сказках говорится, что их сердца холодны, как зимние звезды. Они…
— Это глупости! — Опять она об этом. — Ты ведь знакома с Фародином и Нурамоном. У них холодные сердца?
— Фародин вызывает у меня какое-то жуткое чувство. В нем нет ничего человеческого, он…
— А как ты хотела? Он эльф! — перебил ее Альфадас. — Но сердца у них не холодные.
— А ты знал многих из их женщин? Говорят, их красота никогда не меркнет. — Асла снова посмотрела на свои измученные руки. — Прошло более восьми лет с тех пор, как мы вместе танцевали вокруг камня. Я старею. Я боюсь, что они придут и заберут тебя у меня. Эльфы тоже танцуют вокруг камня и обещают друг другу вечную любовь?
— Нет. — Альфадас поднял стружку, лежавшую рядом с чурбаном, потер ее между пальцами. — Они никогда не обещают вечность. Для этого они слишком долго живут. Они обещают друг другу расстаться прежде, чем между ними воцарится ложь. Они верят, что если есть что-то, о чем нельзя рассказать друг другу, то настало время расстаться.
— А мы были бы еще вместе, если бы были эльфами?
Альфадас почувствовал, как она дрожит. Зачем она мучит его такими вопросами? Разве не видит, как он ее любит? Альфадас мягко прижал ее к себе.
— Я тебя еще никогда не обманывал.
— Я тебя тоже.
— Работа изнуряет тебя, Асла. Может быть, привезти следующим летом рабыню из Гонтабу?
Тыльной стороной ладони она вытерла нос.
— Только если ты найдешь такую, что будет страшнее ночи. — Асла улыбнулась, но ее глаза были красными от невыплаканных слез.
— Тата! — неуверенно покачиваясь на ножках, к ним подошла Кадлин. Все лицо ее было измазано яблочной кашицей. У нее были глаза матери, каштаново-карие и полные тепла. — Тата…
Она выжидающе протянула руки к Альфадасу. Он поднял ее вверх, и девочка вцепилась липкими пальчиками ему в волосы, запищав от удовольствия.
Он взял маленькую ладошку и слизал с нее сладкую кашицу. Девочке стало щекотно, и она захихикала.
— На! — Кадлин протянула ему и вторую руку.
Асла со вздохом поднялась.
— Скоро придут первые гости. Ты разведешь огонь в жаровне? Вечерами уже рано холодает.
Альфадас кивнул.
В глаза Аслы вернулась улыбка, когда она посмотрела на них обоих.
— Пожалуй, нет такой женщины, которая смогла бы устоять перед тобой, мой прекрасный чужой муж.
Ярл почувствовал, как что-то теплое побежало по его штанине. Он поднял Кадлин. На штанах отчетливо виднелось темное пятно.
Асла рассмеялась.
— Ты позаботишься о малышке? Мне нужно вынуть хлеб из печи.
Кровь
Туман поднялся по берегам фьорда, проглотив деревню. Иногда Альфадас слышал сдавленный смех. Весь Фирнстайн радовался Празднику Яблок. Его длинный дом стоял несколько в стороне от других хижин. Мандредсон толком не помнил, была ли это его идея — строить дом здесь — или же это предложил Кальф, который тогда еще был ярлом. С его домом было то же самое, что и с ним. Дом стоял на краю деревни, не в ее сердце. Так и с ним — люди уважали его, но в сердце свое не впускали. Он оставался чужим. Даже для Аслы, которая любила называть его «мой красивый чужой муж».
Или ему это все только кажется? Холм — самое лучшее место. Может быть, они хотели выделить его? Суровая жизнь в горах не оставляла людям времени на то, чтобы быть сложными. Обычно они прямо говорили то, что думали.
Мелкие волоски на спине встали дыбом. Какой-то звук? В тумане что-то шевельнулось. Не человек. Послышалось гортанное рычание. Альфадас взмахнул факелом. Словно из ниоткуда появилась большая черная собака. Оскалив зубы, она приближалась к нему. Через всю ее морду проходил глубокий окровавленный шрам.
— К ноге, Кровь! — раздался из тумана повелительный голос.
Собака остановилась. Она дрожала от напряжения. Альфадас был готов к тому, что бестия в любой миг прыгнет на него. У нее была свалявшаяся черная шерсть. На шее болтался широкий кожаный ошейник.
— Приветствую тебя, ярл. — За собакой появился приземистый мужчина и прикрепил к ошейнику ремень. — Лежать! — прикрикнул он на псину, и та неохотно улеглась у его ног.
— Приветствую тебя, Оле Рагнарсон.
Альфадас даже не пытался заставить свой голос звучать сердечно. Он не любил брата своего тестя. Оле был хитрым и грубым парнем. Он разводил собак и мучил их до тех пор, пока из них не вырастали кровожадные твари.
— Ты не пригласишь меня войти?
Оле хорошо знал, как к нему относятся. Мужчины мерили друг друга взглядами. Собаковод был коренастым с длинными рыжими волосами. Его мясистое лицо обрамляла неухоженная борода, в которой уже появились широкие седые пряди. На Оле был красивый темно-красный плащ, закрепленный бронзовой брошью. От него, как и от его собак, несло шерстью, мочой и гнилым мясом.
— Собака в мой дом не войдет.
— Это было бы неразумно, ярл. Все знают, как раздражительны мои питомцы. — Оле поднял поводок. — Как ты думаешь, сколько Крови потребуется времени, чтобы перегрызть вот это? Ты действительно хочешь, чтобы такая зверюга, как она, бродила по деревне? Ты же знаешь, что я натаскиваю их даже на медведя и волка. И они всегда голодны. Я вполне верю, что Кровь сочтет пьяного, который шатается ночью по деревне, легкой добычей. Конечно, если бы у тебя была цепь, мы могли бы привязать ее здесь, снаружи.
Оле отлично знал, что ни в одном доме в деревне не было цепи. Железо было слишком дорого для того, чтобы тратить его на цепи.
— Зачем ты вообще привел эту тварь?
Собаковод широко ухмыльнулся.
— Среди твоих гостей наверняка есть ребята из дальних мест. Там, в глуши, им всегда может понадобиться хорошая собака. Ее запирают в клетку, а как только к двору приближается чужак, она начинает лаять. Это полезно, когда обретаешься в пустынном месте. Кроме того, мои псины отлично приспособлены для разного рода охоты. Не важно, собираешься ли ты преследовать самца-лося, хочешь прогнать волчью стаю или вернуть сбежавшего раба. Мои звери выполняют кровавую работу. И они повинуются до тех пор, пока рядом их хозяин и плетка. Не так ли, Кровь?
Собака с ненавистью посмотрела на Оле. За поясом собаковода торчала плеть, в которую были вплетены длинные ремни с шипами и свинцовыми шариками на концах.
— Когда я продаю собаку, то всегда даю в придачу плеть, с которой ее растил. Тогда она знает, кто ее новый хозяин. Особенно если сразу после покупки человек как следует ее отлупит.