Фарид Джасим - Властелин Севера
Неожиданно кромешная тьма, окружавшая мгновения назад сознание Вульфа, осветилась хороводом огней, поначалу едва заметных, но с каждым мигом разгорающихся все ярче и ярче. Они закружились перед его внутренним взором, ускоряя ход и затягивая его в свой безумный круговорот. Потом Вульф услышал голос. Он конечно узнал его, ибо узнал бы его среди сотен тысяч прочих голосов. Звук этого голоса нарушил тишину его разума и вернул к жизни его сознание.
— Помоги мне! — звала Хильдрун.
Вульф приоткрыл глаза и увидел усеянное звездами небо. Он ощутил, что лежит на спине, но тем не менее не чувствовал ничего вокруг. Он не знал, холодно ли вокруг, или тепло, дует ли ветер, он не ощущал боли от ран, а также не чувствовал своих мышц. Однако каким-то образом ему удалось приподняться и оглянуться вокруг. Тогда он увидел свою дружину, братьев, Хельги и Сигрун, которые молча сидели возле него.
— Помоги мне, Вульф! — услышал он вновь голос Хильдрун.
Вульф откинул плащ и встал. С удивлением он обнаружил, что люди и эльфы продолжали сидеть, как ни в чем не бывало, словно не замечали его. Он оглянулся по сторонам, но никто из людей не смотрел на него. И тут его взгляд упал вниз, и он увидел лежащего на земле человека, укрытого черным с красной каймой плащом. Лицо со впалыми щеками и серыми мешками под глазами показалось ему знакомым. Вглядевшись повнимательнее, он с ужасом обнаружил, что смотрит на самого себя. В изумлении он отпрянул в сторону, а потом взглянул на свои ноги, руки, туловище, не веря своим глазам. Второй Вульф неподвижно лежал на траве, похожий на мертвеца, в окружении близких. Вульф знал, что это не сон, но не мог поверить в то, что видел.
— Вульф! — позвала Хильдрун в третий раз.
Звук ее голоса отвлек его от этого невероятного открытия. Он обернулся и увидел стоящую между рассевшихся на земле людей Хильдрун. Ее длинные локоны отливали серебром в блеклом свете полной луны, а большие синие глаза пристально смотрели на него, подобные двум горным озерам, в чьих кристально чистых водах отражается свет звезд и месяца. На ней не было одежды, ее живот, обремененный созревшим плодом, выдавался далеко вперед. Она поманила его рукой, и Вульф подошел к ней. Девушка взяла его за руку и повела прочь от этого места.
Он покорно следовал за Хильдрун, не зная, куда она его ведет. Они шли так некоторое время, и никто из них не проронил ни слова. Луна освещала им путь, звезды указывали дорогу. Лагерь остался далеко позади, а они все шли, приближаясь к небольшой рощице. Когда они оказались под сенью деревьев, тьма сомкнулась вокруг них, и слабый свет луны угас, едва пробиваясь сквозь пышные кроны дубов. Они остановились.
— Хильдрун… — прошептал Вульф, и захотел сказать что-то еще, но слова застряли у него в горле.
— Нам нужна твоя помощь, — сказала ему Хильдрун. Она застонала и содрогнулась.
— Что случилось? — забеспокоился Вульф, с трудом различая очертания девушки во мраке. Он увидел, что Хильдрун согнулась и опустилась на землю. Вульф сел рядом.
— Помоги, — просила Хильдрун. Она дышала тяжело и стонала от боли. — Я рожаю.
Она легла на спину и раздвинула ноги. Вульф сначала растерялся, но затем сел на землю рядом с ней и положил руки ей на живот.
Хильдрун содрогалась и кричала, и Вульф знал, что плод уже начал свой путь на волю. Чтобы как-то помочь ей, он в нужный момент надавливал на живот, в то время как Хильдрун выталкивала ребенка наружу. Через некоторое время содрогания стали повторяться все чаще, Хильдрун сжимала руки Вульфа и кричала, мотая головой из стороны в сторону. Она вспотела, и ее тело дрожало от напряжения. Но до конца было еще далеко.
Вскоре начало светать. Птицы завели свою песнь, повеяло предрассветной прохладой, но девушка по-прежнему лежала на спине, и пот катился с нее градом.
— Вульф, я люблю тебя! — то шептала, то кричала Хильдрун, и понемногу из ее измученного лона появлялась розовая головка ребенка.
— Давай, давай, — бормотал Вульф, внимательно следя за продвижением плода. На некоторое время он позабыл все вокруг, и перед его глазами была лишь роженица, а на слуху ее крик.
Вскоре рассвело, и солнце поднялось над горизонтом. А младенец к тому времени выпал прямо в руки Вульфа. Вульф перекусил зубами канат, все еще соединявший младенца с утробой матери, и мальчик закричал, сделав свой первый вдох. Вульф прижал его к своей груди и прижался щекой к его влажной головке. Младенец вопил еще некоторое время, но вскоре затих, успокоенный нежными объятиями отца. Тепло его сильных рук, шум воздуха в легких, биение сердца — все это напоминало мальчику о том счастливом обиталище, откуда его так грубо вытолкнули.
Хильдрун забылась ненадолго, наслаждаясь наступившим расслаблением, а Вульф осторожно встал с колен и отвернулся от лежащей на траве женщины. Его руки прижимали маленькое тельце, укрывая его от утренней прохлады дубравы. Вульф неторопливо побрел прочь от Хильдрун, чувствуя какое-то необычное волнение от того, что он держит в руках своего ребенка. Это была радость, это было беспокойство, это была любовь, но кроме этих чувств в его душе загорелся какой-то маленький, едва заметный огонек — огонек новой жизни, огонек преемственности, огонек новой судьбы.
Вульф ощутил, как между душой младенца и его собственной проскочила искорка, разжигая почти затухшие угли в костре его жизни. По мере того, как пламя стало разгораться, все ощущения Вульфа исчезали, и все вокруг начало меркнуть, погружаясь во тьму, тишину и полное забвение.
* * *Солнце почти добралось до зенита. Дружина людей и эльфов по-прежнему несла молчаливую вахту возле тела вождя, и никто из них не желал покидать его первым, хотя всем было ясно, что Вульфа больше нет. Хигелак, Сигурд, Хельги и Сигрун, которые сидели ближе всего к Вульфу, сохраняли тягостное молчание и хмурили брови. Сигрун чувствовала, что ей хочется плакать, но она не смела дать волю своему горю, и отчаянно кусала тонкие губы. Ее переполняли противоречивые чувства. Вместе с горечью потери близкого человека она испытывала обиду, и даже раздражение из-за того, что Вульф оставляет его. Ее жизнь прошла совсем не так, как она себе представляла в отрочестве. Сигрун вспомнила свои грезы о том, как она лежит на погребальном костре, сраженная в битве, а ее супруг стоит рядом с ней, протягивая к кучам соломы горящий факел. Теперь, когда она смотрела на полумертвое лицо Вульфа, к ней приходило осознание того, что этому образу не суждено воплотиться в жизнь. Это приводило ее в бешенство, заставляя сжимать и разжимать кулаки.
Хигелак заметил это и прочел все, что испытывала Сигрун, на ее суровом лице. Желая успокоить свояченицу, он положил ей руку на плечо, но это прикосновение было подобно искорке, воспламеняющей бочку масла. Сигрун вскрикнула и бросилась к ВульфУ, со всего размаху ударив его по щеке.
