Гремучий Коктейль 5 - Харитон Байконурович Мамбурин
Позади нас истошно закашлялся Мао Хан.
Глава 6
— Вот ты прямо взял и отдал несколько десятков потрясающих девчонок… жене? — тихо, но очень эмоционально возмущался Константин Георгиевич, споро перемещаясь за мной на четырех костях, — Потрясающих и на всё согласных⁈ Как ты мог⁈
— Запросто, — пропыхтел я в ответ, продолжая наш путь за ящиками в темноте и тишине, — Они… на всё готовы, чтобы избежать судьбы… прости…туток. Точнее, не так… Потом!
Объяснять товарищу, что молодость, покорность и гибкость товары хоть и дорогие, но быстро портящиеся, сейчас было не с руки. Или ноги. Мы крались, причем далеко не в соседний кампус, чтобы подсматривать за юными студентками, принимающими вечерний душ. Думаю, нас двоих они бы пустили прямо в душевую. А потом бы не выпустили.
Красться во тьме и сырости на четырех костях меня заставила горькая необходимость, а вот Азова-младшего — чистой воды авантюризм. Проще говоря, он напросился со мной от скуки и теперь пыхтел сзади, волоча на спине легкое, но очень точное ружье. Как двое Истинных оказались в таких коленно-локтевых позах? Всё очень просто — мы шли грабить одну дворянскую семью.
— Нет, ну ты расскажи… как⁈
— Достал… — выдохнул я, останавливаясь, — Неуч компактный. Ладно, нам всё равно Пиату ждать, так что слушай. Только дыши тише, паровоз. Сейчас аккуратно лезем на крышу, не волнуйся, она плоская.
Объяснять, что в многолюдном, но голодном Китае девки из бедных слоев населения воспринимаются расходником… было не очень-то и приятно. Хотя бы потому, что подобная практика существовала на самом деле, являясь неотъемлемой частью жизни солидного куска человечества. Еще хуже была история, которую рассказал мне Рао Тан — сам процесс прагматичного использования лишнего рта. Отсев начинался с совсем уж юных лет, да еще и шёл без какого-либо прикрытия. Дети, купленные в деревнях за небольшой мешочек риса, всегда четко знали, что их ждет, если они не будут стараться в учебе. Худших и самых уродливых раскупят себе в жены те же крестьяне, получающие жену, обученных покорности и какой-никакой грамотности. Те, кто получше, уйдут в слуги и наложницы с очень недолгим циклом более-менее пристойной жизни, чтобы затем их жизнь стала не лучше, чем у предшественниц. Остальным может повезти больше. Но не на много.
— Варварство! — вердикт блондина был искренним и совершенно неправильным.
— Особенности культуры, — возразил я, призывая Фелицию, чья проекция была одета в темно-серую обтягивающую униформу, снабженную подобием капюшона. Объяснив внимательно слушающей девушке задачу, я вернулся к разговору, — Чтобы ты понимал до конца — если бы не было рабских караванов темных кланов, девушек в китайских деревнях вполне могли просто убивать еще во младенчестве. Китайцы любят размножаться, потому что их сыновья обязаны заботиться о стариках до самой смерти. Больше сыновей — меньше нагрузка. Дочери им обуза.
— Ну так почему он тебе таких красавиц-то отдал⁈ — мой товарищ, переварив новость, всё равно нашёл, на что возмутиться.
— Потому что изначально он привез их сюда с другими целями, — ухмыльнулся я, — Что-то в подарок Бронзовой Черепахе, что-то в качестве взятки или подарка. За четыре недорогих доспеха и парочку мелких обещаний я забрал всю партию. Девки, узнав, что я предлагаю будущее, в котором у них будет не только еда, но еще и муж, то есть нормальная семья, рыдали от счастья так, что нам пришлось вливать им успокоительное.
— … вот ты мне иногда кажешься чересчур добрым, — пробурчал парень, протирая свою винтовку от капель сконденсировавшейся влаги, — но потом, Кейн, я вспоминаю, с кем имею дело. Твоя жена и её горничная… они же воспитают армию.
— Именно.
Цену мирной жизни знает только солдат, прошедший через ужасы войны. У Кристины был живой пример в виде моего даймона.
Девушки вернулись одновременно, что Фелиция, что Пиата. Собравшись тесным кружком, мы начали просвещаться. Итак, сидим на крыше небольшого и очень закрытого складского комплекса, методично патрулируемого серьезными парнями. Патрули очень частые, вплоть до абсурда, люди разгуливают как вдоль заборов, так и между зданиями, постоянно пересекаясь друг с другом. Хуже того, метрах в пятистах отсюда один из городских арсеналов, в котором сидит гарнизон.
Нам нужно в центральный офис, в подвал. Там стоит сейф, который должен быть открыт утром одним из Оргазовых, а его содержимое способно доставить мне большие неприятности. Пиата нашла это железное уродище, но не смогла вскрыть, поэтому дальше идем мы с ней, оставляя Костю на крыше прикрывать нас. Кроме того, только у его оружия есть нечто наподобие глушителя — жуткий мохнатый валик с дыркой посередине, замечательно, но недолго работающий.
— Напомни, что мы делаем, если поднимется тревога? — Азов определенно жалел, что в это всё ввязался.
— Не оставляем свидетелей, друг, — похлопал я его по плечу, — никто не должен знать, что мы были здесь.
Быть неуловимым ниндзя, скрытым от глаз смертных, довольно просто, если ты приблизительно знаешь, где должен идти патруль, а еще у тебя есть глаза на затылке. Плюс маленькая невидимая эйна, прикрывающая… откуда-то. Знай себе крадись, делай короткие перебежки, выжидай, пока редкий луч прожектора с вышки уберется куда подальше. Или, наоборот, потому что патрульные от двигающегося луча отворачивают рожи, не желая ослепнуть.
Но ты не можешь быть настолько же неуловимым ниндзя, как твоя спутница просто потому, что ты больше её раз в десять!
— Теперь нам снова на крышу, — губы миниатюрной девушки касаются моего подзамерзшего уха, — Ты же не пролезешь меж прутьями?
В офисном здании, массивной двухэтажной кирпичной хибаре, высота небольшая, но крыша покрыта черепицей, а стены влажные из-за прошедшего дождя. Лезть туда, наверх, чтобы потом спуститься в цокольный этаж — нехилый и рискованный крюк. А окна цоколя — вот они, забраны решеткой, через которую и проникла внутрь эйна.
— Пиата, ты мне друг? — спрашиваю я.
— Друг, — серьезно кивает мелкая и остроухая девчонка.
— Никому не рассказывай о том, что сейчас увидишь.
Холод Сильверхеймов штука ультимативная, хоть и излишне яркая на мой вкус. Она позволяет мне, буквально нырнувшему в грязь, быстро и тихо выломать три прута из решетки, тут же затирая ярко искрящийся иней на оставшихся «пеньках». Стекла нет, о нем позаботилась эйна, а значит, вход открыт. Проникаем внутрь, в пыльное и неубранное помещение, забитое разным
