Лабиринт - Доктор Сэн
Решив идти напрямик, юноша старался никуда не сворачивать и внимательно смотрел по сторонам. Только сейчас в памяти воскресли слова каменных людей: «Будьте предельно осторожны… Помните — упадёте духом — и всё для вас будет кончено». Через некоторое время Вейюан заметил со стороны тусклый размытый свет костра, искажавшийся время от времени игрой капелек воды, парящих в воздухе. Свернув с намеченного пути, юноша пошёл на свет огня. Но сколько бы он ни шёл навстречу костру, к цели Вейюан не приближался ни на метр. Зато огонь, будто дразня недоумевающего путника, то разгорался сильнее, то мерцал, как слабая звезда на ночном небе, то и дело норовя погаснуть, то перемещался из стороны в сторону и даже раздваивался. «Ну всё, мне надоело!» — раззадоренный Вейюан пустился в бег и, не успев разогнаться, резко остановился. Как только юноша перешёл на более быстрый способ передвижения, костёр оказался у самых его ног! Отойдя немного назад, Вейюан почувствовал прикосновение и отскочил в сторону. Обернувшись, он вскрикнул от неожиданности, но его крик был задержан в горле и не вылетел наружу. Рядом с костром, на дереве, не пойми откуда взявшемся в этом странном месте, раскачивался на петле скелет, одетый в красный истлевший кафтан, опоясанный чёрным продырявленным ремнём. Вдруг взгляд юноши упал в другую сторону и в глазах отразился страх, путник оцепенел. У костра сидел ещё один скелет, обхватив руками колени. Хотя эти мертвецы и не могли выражать свои эмоции, Вейюан увидел в них чувство спокойствия и обречённости, смирения перед судьбой. Но человек не хотел смиряться. Взяв всю свою волю в кулак, он бросился прочь от ужасного места, ускоряя бег, в надежде уйти от страха. В его сознании проносились пугающие картины, он видел духов, витающих вокруг него, которые пытались запугать его. Вдруг перед глазами промелькнул образ Каяка. Он что-то говорил другу. Несмотря на бешенный бег, Вейюан сконцентрировался на словах Каяка и понял, что тот просит его остановиться. Резко встав, юноша по инерции полетел вперёд и только успел вытянуть перед собой руки, как упёрся в знакомую на ощупь каменную стену. Опомнившись, Вейюан отошёл от горы, присел на лежащий рядом камень и обхватил голову руками. Больше сопротивляться он не мог. И хотя физически человек был измождён, его сильный дух не хотел признавать поражения. Отрешённый от мира, посреди необъятной, безмолвной и невозмутимой пустыни, Вейюан, сидя на холодном камне, пытался осмыслить происходящее. Туман, наполняющий всё пространство, стал приближаться к юноше, заходя в дыхательные пути, оседая на стенках лёгких и заполняя голову. Его дыхание, ровное и спокойное, как тихий ручей, вдруг сбилось. Дышать стало тяжелей, сознание проваливалось в чёрные ямы, человек ловил воздух ртом. Шла борьба. Наконец, в последний раз глубоко вздохнув, Вейюан почувствовал умиротворённость и, закрыв глаза, утонул в приятном забвении.
* * *
Когда Каяк проснулся, он увидел себя лежащим на кладбище. Могильные камни, увядшие цветы, где-то торчащая рука или нога окружали юношу, а у ног лежал пробитый череп. И всё бы обрисовывало картину почти обыкновенного кладбища, если бы не одно обстоятельство. Луна и солнце светили вместе, звёзды небрежно были рассыпаны между ними, деревня рядом с кладбищем, где лежал Каяк, обветшала до того, что стала похожа на своего рода кладбище домов и построек, а роща, расположенная поблизости, горела. Поднявшись на колени, юноша понял, что сидит на деревянной дощечке. Он встал, и, обернувшись, прочёл надпись, красиво выгравированную на дереве:
— Тачэн.
Вихрь мыслей пронёсся в голове Каяка, когда он узнал родное ему слово — название села. В первый миг он подумал о доме, своей маме, которую оставил, уходя в дальний путь. Затем вспомнил о Вейюане, его семье, и наконец о том, что сделали жители этой деревушки для странников, пришедших сюда много лет назад, среди который был и он, Каяк. Со всех ног юноша бросился в деревню, в надежде найти свою семью и готовый беспощадно мстить тем, кто разрушил его родной дом. Вбежав на улицы деревни, Каяку сразу бросились в глаза люди в чёрных халатах с капюшонами, которые вытаскивали из окна дома мешки с добром. Заметив юношу, они попытались скрыться, но медлительность стала причиной их гибели. Ураганом налетел на воров Каяк, охваченный ненавистью и жаждой возмездия. Вот пал первый противник, сражённый ударом в челюсть, за ним второй и третий. Но и этого юноше мало. Обезумев от жара битвы, он бил мёртвых врагов по чему попало, вкладывая в удар всю силу и энергию, изобиловавшую в нём в тот момент. Пнув под конец размозженного человека, Каяк побежал дальше по улицам посёлка.
Пробежав дальше, юноша увидел группу воинов, ведущих за собой грязную старуху. Вглядевшись, Каяк рассмотрел в её лице знакомые очертания. Нет… юноша не мог признать горькой правды… это была его мать — Вероника. Чаша его человечности, булькнув, пролилась, оставив в душе Каяка широкую кровавую линию, ведущую в одну сторону. Теперь у юноши была лишь одна цель, он действовал в одном ритме, в том, который задала ему эта линия. Подойдя к воинам, он обрушил на них всю злобу, на которую был способен. Воин неистово сыпал удары, не помня себя в припадке ярости. Каяк ничего не мог с собой поделать, не мог остановиться, и дело даже не в том, что он жаждал возмездия, что-то не давало ему остановиться. В окончание юноша придушил одного из врагов, и, будто опомнившись, взглянул на мать. Он ожидал увидеть измождённую, морщинистую старуху, отдалённо напоминавшую ему Веронику. Но вместо этого к его великому восхищению и радости, он увидел сияющую красотой свою мать, в точности такую же, которая осталась в Тачэне после ухода сына. Она улыбнулась ему, и… растворилась в воздухе.
— Нет! Нет! Не уходи! — только и успел крикнуть
