Пустая - Яна Летт
Он осекся.
– Что с ребенком? – спросил державший меня, и его голос как будто камнем по голове стукнул. – А?
Говардс резко запахнул одеяльце, взялся за ручки корзины.
– Ничего. Ничего страшного… Мы отнесем его Маффи. Да? Она его мать, если я вернусь без него… – Говардс на миг осекся, размышляя. – Да, я верну его ей, и все тут. Парни, есть у кого веревка? Свяжем пустую и оставим здесь – горный воздух пойдет ей на пользу… И сваливаем. Без вопросов.
– Ну нет, Говардс. – На этот раз говорил вышедший вперед высокий и худой мужчина с острым носом, придававшим ему свойство с городским голубем. – Без вопросов уже не получится. Что с мальцом? Если это какая-то зараза? Нельзя тащить его в город, если это опасно. Покажи ребенка – и вместе решим.
– Иди к черту, Смайлс, – отозвался Говардс, но не очень уверенно.
Я почти слышала скрип шестеренок в его голове. Он уже пожалел о том, что решил вернуть ребенка Мафальде. Как отреагирует мать, неизвестно – а его авторитет мог здорово пострадать, если из-за маленького пустого начнутся проблемы.
– Покажи. – Теперь заговорил державший меня.
Видимо, огромные кулаки придавали его словам большую убедительность, потому что Говардс неохотно отогнул край одеяла. Мужчины подошли ближе – теперь я хорошо видела их лица. У одного из них, рыжего, как будто за всю жизнь не побывало ни единой мысли в голове. Я подумала: неужели вот эти лица будут последним, что я увижу в жизни?
Голова все еще гудела после удара. Я потеряла сознание.
Очнулась от того, что мне в щеку впилось что-то острое, и сквозь забытье с ужасом подумала: они режут мне лицо. Но это были всего лишь сосновые иголки. Я лежала на земле – они меня даже связывать не стали, видимо, решили, что я не скоро приду в себя. Я закрыла глаза, надеясь, что никто из них ничего не заметил.
Стало светлее – судя по всему, они спорили не меньше часа.
– Это же ребенок. Что он мог успеть забыть такого важного?
К моему изумлению, это говорил не Говардс, а тот рыжий молодчик, что показался мне бездумным.
– Какая разница? – это был Смайлс. – Маленький, большой… Вырастет он пустым. Выглядеть будет пустым. Кроме того, все знают – то, что с ними случается, на них по-разному влияет. Что, если он будет делать странные вещи? Если он вырастет идиотом? Думаешь, Мафальда порадуется?
– Мафальда сама решит. – Рыжий укоризненно покачал головой. – А девчонка? Я на такое не подписывался…
– Смайлс дело говорит. Пустым у нас не место – ни большим, ни мелким. – Голос того, что уже дважды приложил меня по голове, был гулким, как удары кузнечным молотом по листу железа.
У меня раскалывалась голова. Сильно тошнило. Сотрясение мозга? Скорее всего, это уже не имело значения. Нога болела так сильно, как будто целиком, до самого бедра, была объята пламенем.
Я осторожно нащупала ближайший ко мне камень. Может, это будет последним, что я сделаю в жизни, но мысль о том, что я успею огреть Смайлса по голубиной черепушке, все равно грела.
Я крепче сжала камень.
– Папа?
На границе между тьмой и светом, рядом с корзиной, из-за которой разгорелся спор, стоял Сидд. Рыжие волосы стояли дыбом – видимо, улегся в постель для вида, а потом вылез через окошко. За спиной – большой рюкзак, в руке – маленькая тяжелая керосиновая лампа, на поясе – перочинный нож.
– Сидд? – Рыжий мужчина шагнул к мальчику, опустился на одно колено. – Ты что тут забыл? Думаешь, маме одной пропажи мало? Она же там с ума сходит!
– Я пришел искать брата. – Сидд насупился, а потом заметил меня – брови приподнялись домиком, рот открылся в театральной гримасе. – Ой… Это же та пустая, пап, она у нас была… Ты в порядке?
Наверное, сам Отпустивший надоумил его – и, к счастью, Говардс и его люди соображали слишком медленно.
– Я ранена! Я вернула твоего брата! И мне нужно к твоей маме, она меня сама отправила, помнишь?
– Сидд, отправляйся домой. – Вот теперь Говардс заговорил – сделал шаг вперед, нахмурился – взрослый, облеченный властью. Сердце мое упало. – Все не так, как кажется. Мы разберемся сами и придем… Возвращайся домой!
Корзина хныкнула.
– Крисс! – Сидд с мольбой посмотрел на рыжего, потом на меня. – Это мой братик! Мы вернем его маме?..
– Да, вернем, – это говорил рыжеволосый, и на этот раз его лицо не показалось мне глупым. Да, простым – россыпь солнечных брызг на носу, нос картошкой… Но не глупым.
Он притянул Сидда к себе, потрепал его рыжие волосы, посмотрел на Говардса, Смайлса и кузнеца, покачал головой.
– Все, мужики. Хватит. Я забираю своего сына – и твоего, раз уж у тебя самого не хватает духу его взять. Пусть Маффи решает – у нее смелости побольше, чем у всех нас, вместе взятых.
– Зря ты это, Френ. – Смайлс мрачно сощурился. – Очень зря…
– Что же ты предлагаешь, а? Мой сын уже видел и малыша, и девчонку. – Френ понизил голос. – Дальше предложишь оставить в горах его? Потом меня? Отойди с дороги. Прошу по-хорошему…
Худощавый Френ не смог бы одолеть троих взрослых и крепких мужчин, но в его голосе не мне одной послышалось что-то такое, что все они – даже Смайлс – отступили.
Френ поднял корзину, бережно поправил одеяльце одной рукой, кивнул Сидду:
– Возьми его, Сидди. Да не поднимай одеяло… Ветер холодный, он может простудиться.
Затем Френ подошел ко мне.
– Поднимайся. – Он подал мне руку – Смайлс громко выдохнул через стиснутые зубы, как будто при нем кто-то лизнул лягушку.
– Простите… я не смогу идти. У меня нога очень болит… и голова так… – Меня стошнило ему под ноги.
Это было ужасно – запах ужасный и то, как они все смотрели на меня. Я бы заплакала, наверное, но слишком сильно устала. Кажется, устала от всего – в этот момент мне стало плевать, что со мной дальше сделают. Я была уверена, что Френ меня оттолкнет, но он слегка согнул колени, закинул мою руку к себе на плечо, прижал к себе:
– Давай-ка, не раскисай. Я тебе помогу. Сидд, отдай лампу кому-нибудь из мужиков… и пошли.
Говардс потянулся было к корзине, но Сидд помотал головой:
– Братика я сам понесу.
И все покорно пошли вниз: впереди притихший Говардс с лампой, за ним – Смайлс и Гаррт, Сидд с корзиной. Замыкали шествие мы с Френом – шатаясь, как пьяные, из стороны в сторону, мы спускались по тропе, как по винтовой лестнице.
Мы вернулись в город вместе с рассветом. Мафальда ждала нас у куста шиповника: волосы растрепаны, глаза широко раскрыты, губы дрожат. Она бросилась к сыновьям с тихим криком, упала на колени прямо в пыль, обняла, прижала к себе Сидда и корзину. Я увидела, как она отогнула в сторону одеяло и замолчала, до боли прикусила губу, побледнела так сильно, как будто это она сама, а не ее сын, опустела.
Глава 3
Мафальда
Я очнулась в комнате, обшитой светлым деревом. За окном ярко светило солнце, пробивалось через неплотно задернутые голубые занавески. У постели, в которой я лежала, на тумбочке, в зеленой бутылке из-под вина, стоял букет полевых цветов – и от них пахло медом и дождем. Рядом с букетом лежали свернутые кульками бинты, мази в баночках, пучки сухоцветов; дымилась легким паром глиняная кружка с чем-то горячим. Я потянула носом: куриный бульон. Мои руки казались особенно белыми поверх темно-красного стеганого одеяла. Я чувствовала себя слабой и легкой, как туман. Сколько же времени я провела в этой комнате?
Даже повернуть голову оказалось нелегко. Рядом со мной стоял стул. Я осторожно потрогала вышитую подушечку – теплая. Кто-то сидел здесь, рядом со мной, совсем недавно.
– Ты очнулась.
На пороге стояла Мафальда. Раскрасневшаяся – видимо, только что с кухни – с круглым подносом в руках. Значит, я была
